Феномен русской культуры Серебряного века. Ирина Анатольевна Биккулова

Литературно-художественном кружке по вторникам собирались вместе реалисты и символисты и устраивали не только шуточные диспуты, но и «жестокие словесные бои» (38, с. 270). Этот кружок Владислав Ходасевич называл «святилищем» и вспоминал, что туда шли, дабы «не пропустить очередного литературного скандала» (39, с. 282–284).

      Эпоха между двух революций – время противоречивое (некоторые исследователи русской истории и культуры отрезок 1907–1917 годов называют «проклятым десятилетием»). С одной стороны, черная меланхолия, сосредоточенность на смерти и ужасе жизни, с другой – безудержное желание веселиться до упада, общаться и разными способами развлекаться. Как желал, например, Рюмин, герой пьесы М. Горького «Дачники»: «…Нужно украшать жизнь! Нужно приготовить для нее новые одежды, прежде чем сбросить старые… Что такое жизнь? Когда вы говорите о ней, она встает предо мной, как огромное, бесформенное чудовище, которое вечно требует жертв ему, жертв людьми! Она изо дня в день пожирает мозг и мускулы человека, жадно пьет его кровь… чем больше живет человек, тем более он видит вокруг себя грязи. Пошлости, грубого и гадкого… и все более жаждет красивого, яркого, чистого! Он не может уничтожить противоречий жизни, у него нет сил изгнать из нее зло и грязь – так не отнимайте же у него права не видеть того, что убивает душу! Признайте за ним право отвернуться в сторону от явлений, оскорбляющих его! Человек хочет забвения… мира хочет человек!» (1, с. 161).

      «1910 год, – пишет Л. Тихвинская, – характерен как никогда густым напластованием самых различных тенденций, художественных и общественных. Время, когда воедино сплелись искусство и жизнь, „верхи“ и „низы“, прошлое и будущее, концы и начала, трагические утраты и новые обретения» (24, с. 104). К 1910-му – странный, мистический и знаковый год – социальные бури утихли, волна недовольств сбита, революция и черная реакция на нее постепенно отходят в прошлое, урожайные 1909 и 1910 годы позволили жить легче и, главное, стабильнее. «Стабильность» – одно из ключевых слов времени.

      События 1910-го знаменуют – как это часто бывало в считанные, но насыщенные годы Серебряного века – «сознание неслиянности и нераздельности всего» (11, с. 271). Вновь хочется сослаться на слова Александра Блока из предисловия к поэме «Возмездие»: «…Все эти факты, казалось бы столь различные, для меня имеют один музыкальный смысл. Я привык сопоставлять факты из всех областей жизни… и уверен, что все они вместе создают единый музыкальный напор» (11, с. 271).

      В едином «напоре» 1910 года три смерти, подводящие определенный итог культурной эпохе в театре, живописи и литературе. Умерла Вера Федоровна Комиссаржевская (1864–1910) – выдающаяся русская актриса начала века, и, как говорили, вместе с ней «умерла лирическая нота на сцене» (11, с. 270). Не очень красивая, не очень счастливая в личной жизни, на сцене Комиссаржевская завораживала. Актрису не просто любили в России – ее обожали. У нее был особенный тембр голоса, неповторимая манера игры, актриса создала сложнейшие образы страдающих и сильных, хрупких и обреченных героинь – Ларису в «Бесприданнице» А.Н. Островского, Нину Заречную в «Чайке» А.П. Чехова, Нору в «Кукольном доме» Г. Ибсена.

      В.Ф. Комиссаржевская строила новый русский театр, делала необычные символические