Странник. Петр Катериничев

на ладошке: опись, протокол, отпечатки пальцев, – сказал он и заржал, имитируя смех Лелика из «Бриллиантовой руки».

      – Ты чего развеселился?

      – Саныч, его ведь пасет еще группа. Помимо нас. Видишь «шестеру» на обочине?

      – Угу.

      – Интересно, что этот парень такое напортачил, что на него целую облаву завели?

      – Тебе не все равно?

      – Вообще-то да. Но просто торчать манекеном – скучно. А так хоть подумать.

      – Романы пиши.

      – Не, я и читать-то не люблю, а писать... Этот Данилов уже дописался.

      – У журналистов вообще крыши не на месте. Ладно бы просто брехали, а то ведь еще нос дерут: «четвертая власть». А сами – памперсы, промокашки: кто им какую мочу сольет, ту они и в газету тащат.

      – Ну морду бы ему набили или замочили. А то ведь... Ты видал, капитан тому отморозку, которого Данилов уложил, шею свернул. Приземлять станут журналиста со всем усердием. Зачем?

      – Меньше знаешь – легче спишь. Не нашего ума дело.

      – А что – нашего?

      – А ничего. Я себе думаю, этот капитан – такой же капитан, как тот Данилов журналист. И форма сидит – как сбруя на блохе.

      – Опер. На операх форма всегда колом. Да и следственно-экспертную он вызвал. Зачем ему? Раз труп – бригада будет прокурорская, то-се, экспертиза...

      Эдак он сам себе может веревочку на шею намылить.

      – Молодой ты еще. Прокуратура берет преднамеренные, а если смерть наступила вследствие побоев, то это – как раз райотдела ментовского «палочка».

      Ты видел, у капитана уже и фото «преступника» есть. – Саныч усмехнулся. – В портмоне. Приземлят журналиста годочков на десять как пить дать. Если он журналист.

      – Да журналист, точно. У меня тесть газеты вечно штудирует, хвалил его.

      Говорил – головастый.

      – Вот и укоротят на ту самую голову. А уж что в его голове на самом деле варится... Видал, как он парней разложил?

      – Быстро.

      – Не в этом дело. Он сдерживал удары, понял?

      – Сдерживал? Что-то я не заметил.

      – Рассчитывал, чтобы не убить.

      Молодой пожал плечами:

      – Наверное, карате занимался. Или еще чем.

      Саныч скосил взгляд, скривился:

      – Это не спортивные удары. Такую школу ставили только в конторах. Да и то в особых управлениях.

      – "Сдерживал удары..." А капитан его и подправил. До полной летальности.

      Зачем ему это?

      – Видно, на крючке капитан у кого-то. Вот и отрабатывает, – равнодушно произнес Саныч, потер переносицу. – А вообще... Чувствую я дурь какую-то во всем. Муть.

      – В смысле?

      – Подставной казачок этот Данилов. Засланный. Щас вся орава на него кинется, а как раз это кому-то и нужно. Не, не журналист он, точно.

      – Может, пройдусь за ним?

      – Сиди. Нам ведено не светиться. Вот и не будем. Сейчас коляску милицейскую дождемся, узнаем, кто конкретно дело возьмет – мало ли что, и – можно к шефу.

      – Скажешь ему, что мне сказал?

      – Зачем?

      – Ну,