Хлебозоры. Сергей Алексеев

ремешок брал за горло чуть выше угловатого кадыка.

      В райцентре мы подрулили к военкомату, и нас встретил такой же бравый, как дядя, майор. Они козырнули друг другу, и я тоже козырнул, как был учен, однако дядя сердито заметил:

      – К пустой голове руку не прикладывают! Где пилотка?

      Я надел пилотку и еще раз отдал честь.

      – Во какого солдата привез! – обрадовался майор и пожал мне руку. – Хоть в гвардию!

      Потом они с дядей сидели в кабинете и, склонившись друг к другу, разговаривали. Дядя Федор все о чем-то просил и становился печальным. Майор же часто и виновато говорил одну фразу:

      – Из министерства отказ, понимаешь? Медицина, брат…

      – А самому Жукову? А если самому Жукову? – с надеждой спрашивал дядя.

      Тем временем я ходил вдоль стен, рассматривал черно-белые плакаты-фотографии и читал подписи под ними. Здесь я впервые увидел, что такое атомный взрыв. На черно-белой фотографии он выглядел вовсе не страшно, наоборот, эффектно и даже красиво – эдакий черно-белый гриб, от которого несется белый ветер и сдувает деревья, малюсенькие танки и домики. А дальше ничего не рушится, только из окон многоэтажных домов валит черно-белый огонь и еще дальше совсем мирная картина – даже люди ходят и коровы на лугах пасутся. К тому же на соседних картинках были показаны всякие способы, как спастись от атома. Можно вырыть щель или залезть в погреб; если ты живешь в городе, то в подвал или бомбоубежище, а там крутить ручку, чтоб шел хороший воздух. Но самое главное – есть противогазы, в которых люди, коровы и даже лошади были на картинках, есть носилки, чтоб носить раненых, и балахоны, похожие на пастушьи дождевики. Там было много всякого, и я все сразу понял, кроме одного: солдаты, увидев атомный взрыв, ложились на землю ногами от него и подкладывали под себя автоматы. Причем на отдельных карточках было показано, как их подкладывать.

      – Ну что, гвардеец, изучил? – спросил меня майор.

      – Так точно, – сказал я.

      Дядя с майором тоже постояли возле плакатов, поглядели, но не внимательно, а так, чтоб куда-то смотреть. Майор покачался с пятки на носок, поскрипел своими хромочами и вздохнул:

      – Вот так, брат Федор. Против медицины, как против ядерного взрыва, – не попрешь.

      – Значит, волчий билет? – угрюмо спросил дядя Федор.

      – Почему волчий? Белый… Отслужился, гвардеец.

      Меня что-то кольнуло, и показалось, речь идет обо мне. Будто меня не берут в суворовское! Я схватил дядю за руку – рука была вялая и холодная.

      – Дядь Федь?.. Что, дядь Федь? Не берут?

      – Тебя возьмем! – засмеялся майор. – Тебя – с руками и ногами! За дядю служить пойдешь! А сейчас, Федор Иваныч, бери направление и на медкомиссию. Веди, а то опоздаете… Там призывники приписываются, так вы без очереди…

      Дядя Федор стоял и тоже качался с пятки на носок…

      – Вопросы есть? – спросил майор.

      – Есть, – признался я. – А зачем они автоматы под себя подкладывают?

      –