Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. Лицо неприкосновенное. Владимир Войнович

Курзов пошел бы. Он до женского тела любопытный. Его прошлый год в Долгове в милиции три дня продержали за то, что он в женскую баню залез и под лавкой сидел, да.

      Все засмеялись, хотя знали, что это неправда, что Плечевой это придумал сейчас. А когда перестали смеяться, Степан Луков спросил:

      – Плечевой, а Плечевой, а ты когда увидал, что эроплан за трубу зачепится, испужался ай нет?

      Плечевой презрительно сморщился, хотел сплюнуть, да некуда было – всюду народ. Он проглотил слюну и сказал:

      – А чего мне пужаться? Эроплан не мой и труба не моя. Кабы моя была, может, спужался б.

      В это время один из мальчишек, крутившихся тут же под ногами у взрослых, изловчился и шарахнул по крылу палкой, отчего крыло загудело, как барабан.

      – Ты что делаешь? – заорал на мальчишку летчик.

      Мальчишка испуганно юркнул в толпу, но потом снова вылез. Палку, однако, выбросил.

      Плечевой, послушав, какой звук издало крыло, покачал головой и спросил у летчика со скрытым ехидством:

      – Свиной кожей обтянуто?

      Летчик ответил:

      – Перкалью.

      – А чего это?

      – Такая вещь, – объяснил летчик. – Материя.

      – Чудну, – сказал Плечевой. – А я думал, он весь из железа.

      – Кабы из железа, – влез опять Курзов, – его бы мотор в высоту не поднял.

      – В высоту поднимает не мотор, а подъемная сила, – сказал известный своей ученостью кладовщик Гладышев.

      За образованность Гладышева все уважали, однако в этих его словах усомнились.

      Бабы этих разговоров не слушали, у них была своя тема. Они разглядывали летчика в упор, не стесняясь его присутствием, словно он был неодушевленным предметом, и вслух обсуждали достоинства его туалета.

      – Кожанка, бабы, – чистый хром, – утверждала Тайка Горшкова. – Да еще со складками. Для их, видать, хрома не жалеют.

      Нинка Курзова возразила:

      – Это не хром, а шевро.

      – Ой, не могу! – возмутилась Тайка. – Какое ж шевро? Шевро-то с пупырышками.

      – И это с пупырышками.

      – А где ж тут пупырышки?

      – А ты пошшупай – увидишь, – сказала Нинка.

      Тайка с сомнением посмотрела на летчика и сказала:

      – Я бы пошшупала, да он, наверно, щекотки боится.

      Летчик смутился и покраснел, потому что не знал, как на это все реагировать.

      Его спас председатель Голубев, который подъехал к месту происшествия на двуколке.

      Само происшествие застало Голубева в тот момент, когда он вместе с одноруким счетоводом Волковым проверял бабу Дуню на предмет самогоноварения. Результаты проверки были налицо: председатель слезал с двуколки с особой осторожностью, он долго нащупывал носком сапога железную скобу, подвешенную на проволоке вместо подножки.

      В последнее время пил председатель часто и много, не хуже того, что повесился в Старо-Клюквине. Одни считали, что он пил, потому что пьяница, другие находили, что по семейным причинам. Семья у председателя была большая: жена, постоянно страдавшая почками,