Ничто не вечно под луной. Галина Романова

была озадачена. Она, если честно, ожидала увидеть все, что угодно, но только не раздавленного испугом мужика.

      – Что скажешь? – осторожно подтолкнула она его на откровение.

      – Ты знаешь... – Сенька прокашлялся, прочищая горло, и как-то жалко улыбнулся. – Ты, наверное, права... За все в этой жизни нужно платить... Он погиб страшной смертью, а мы с Веркой счастливы...

      – И что? – не сразу поняла Аля.

      – Вот бог нас и наказывает...

      – Ну а меня-то за что наказывать, по-твоему? – Она скептически приподняла бровь, не веря ни одному его слову. – Каким таким счастьем меня одарил всевышний? Мужа-убийцу послал? Или заведомо убыточное дело вложил в руки, от которого у меня чес идет по всему телу...

      – Как это?

      – А так! – Она вновь повысила голос и, встав, направилась к выходу. – Что послать все к чертовой матери хочется!

      – Так и пошли, – миролюбиво предложил Сенька. – Кто тебя от этого удерживает?

      – Да не могу! Идиотское чувство долга и привязанности не позволяют мне это сделать! Понимаешь? Не могу бросить все на произвол судьбы! Не могу бросить этого жалкого старика, раздавленного инфарктом. Не могу выбросить из головы Дениса, хотя он заслужил того, чтобы о нем вспоминали только в преисподней. Даже тебя, дурака, не могу выбросить за ворота. И знаешь почему? – Неожиданная мысль, посетившая ее в процессе столь пафосного монолога, должна была иметь продолжение, и Аля таинственно закончила: – Потому что ты мне что-то не договариваешь... Что-то скрываешь ты, Сеня... То ли боишься кого-то. То ли боишься, что тебя неправильно поймут. То ли затеял какую-то двойную игру...

      – Прорицательница, – насмешливо фыркнул Сенька, но глаза от Али старательно прятал, еще не хватало, чтобы она обнаружила там невольное беспокойство, вызванное ее проницательностью.

      – Ладно... – Она приоткрыла дверь. – Я ухожу. И даю тебе времени неделю. Или ты мне все выкладываешь и мы вместе постараемся во всем разобраться. Или...

      – Или?!

      – Или мне придется отрыть топор войны...

      Глава 5

      Ребенок плакал, не переставая, вторые сутки. Не помогли ни патронажная сестра, ни сиделка, ни легкое успокаивающее средство, которое настоятельно советовал участковый педиатр.

      Маленькое личико сморщилось от боли и приобрело синюшный оттенок. Крепко сжатые кулачки и судорожно подрагивающие ножки, поджатые к животику, не могли вызвать ничего, кроме слез сострадания и растерянности от сознания собственного бессилия перед бедой крохотного создания.

      Но Лидочка и не собиралась рыдать. Все мелкие эмоции слились у нее подобно весенним ручьям в полноводную реку небывалого раздражения, безжалостно топя на самом дне души и жалость, и милосердие.

      – Сколько можно орать?! – скрипела она зубами, меняя пеленки грудному ребенку. – Что тебе нужно?! Как же мне все это надоело!!!

      Разве так ей виделась семейная жизнь с Иваном? Да черта с два! Путешествия, роскошь, подарки... Одним словом, все, о чем она