Хроники безумной подстанции, или доктор Данилов снова в «скорой». Андрей Шляхов

копить долго, месяцами. Да и вообще на любое обзаведение приходилось копить, поскольку самый паршивый китайский пуховик стоил больше, чем месячная зарплата врача или учительницы (жена Зелинского преподавала в школе географию).

      Жена, ясное дело, сильно расстроилась: такая потеря и такой облом. Нашла, наконец, подходящую дубленку, которая сидела на ней как влитая, сбила цену, полезла за деньгами, а в сумочке – дыра. По уму-то, собираясь на такое стремное место, как вещевой рынок, кошелек надо было не в сумку класть, а куда поглубже прятать, но жена Зелинского в таких вопросах не разбиралась, это же не география.

      Зелинского «замкнуло» – он разозлился на весь белый свет и решил, что раз так, раз уж жену его обокрали, то и он станет красть, чтобы возместить утраченное. Имеет полное право. Это ему знак судьбы – засунь ты, дружок, свою честность сам знаешь куда и живи как все! Хотя бы до тех пор, пока не возместишь потерю.

      Не спрашивайте меня, как Зелинский пришел к такой идее, этого, кроме него, самого никто понять не мог. Сказано же – психопат. Опять же, в лихие девяностые сама обстановка в стране толкала людей на скользкий путь. Да и мысль «до тех пор, пока не возмещу потерю» была для честного человека чем-то вроде спасательного круга.

      О том, что он временно сворачивает с честного пути, Зелинский во всеуслышанье объявил на подстанции. Рассказал утром в диспетчерской о случившемся и о том, что жена прорыдала всю ночь, и заявил под конец:

      – Я никогда не узнаю, кто это сделал, но это не так уж и важно. Важно то, что я теперь стану поступать точно так же – хватать все, что идет в руки. Принципы в карман не положишь и на хлеб не намажешь!

      Народ принял это как сказанное в сердцах и пытался Зелинского успокоить. Добрая диспетчер Горбунова даже попыталась устроить сбор денег в пользу Зелинского, но Зелинский категорически воспротивился. «ВЫ мне ничего не должны! – с пафосом заявил он коллегам. – Мне должны ОНИ. Вот пускай ОНИ и расплачиваются!»

      И уехал на первый вызов.

      Первый вызов оказался уличным «ложняком», на котором ничего не могло прийти в руки. Приехала бригада в указанное место, где на тротуаре должен был валяться мужчина без сознания, но никого там не нашла. То ли какой-то идиот решил пошутить таким гнусным образом, то ли мужчина успел прийти в сознание и ушел или уполз.

      Кстати говоря, если первый вызов оказался ложным, то это весьма плохая примета. Значит все дежурство будет тяжелым, суетным, дерганым. Хуже только смерть на первом вызове. Если «потерял» первого пациента, то за дежурство еще кого-то «потеряешь», возможно, что и не одного…

      На втором по счету вызове Зелинский украл золотое кольцо с камушком. Семидесятилетняя женщина, у которой на фоне повышения артериального давления развился приступ стенокардии, была дома одна. Кольцо лежало на трюмо. Там еще были какие-то побрякушки, но они выглядели непрезентабельно, и красть их не представляло смысла. Кольцо на их фоне выглядело как артист Хабенский в шеренге