Подарки госпожи Метелицы. Александра Миронова

лет спрашивала себя об этом. И ответ всегда был неизменным – нет. Нет, Лида не смогла бы быть счастлива с парнем, который в восемнадцать уже имел несколько приводов, любил приложиться к бутылке, а в последнее время не брезговал и наркотиками. Антон родился на социальном дне и там же и умер. Типичная история хорошей девочки, которая пыталась спасти плохого мальчика, но не спасла.

      Жизнь – это не кино. В жизни у девочки есть всего два варианта – уйти или погибнуть самой. Но Диане удалось придумать третий – она увела плохого мальчика у хорошей девочки. Потому что была не в силах смотреть на слезы бабули. С момента начала этой связи та плакала каждый день и резко сдала. Первый инфаркт у нее случился именно тогда, когда Лидка объявила, что собирается замуж.

      Их бабуля – тонкая, умная, интеллигентная – потомственный музыкант, вырастившая их после смерти матери, не могла принять выбор внучки. А Лидка как с цепи сорвалась, ничего и никого не желала слушать. И тогда включилась Диана.

      Она думала, что со временем Лида успокоится, встретит нормального парня и простит ее. И они снова станут близки, как в детстве, когда она прибегала к сестре под теплый бок по любому поводу. Гроза, плохое настроение, грустный фильм – Лида всегда была рядом. Оазис доброты и спокойствия в пустыне, выжженной страхами, страстями и горем. Лида заслуживала счастья, а Антон ни за что и никогда не сделал бы ее счастливой. Он погиб через год после срыва свадьбы – разбился пьяным на мотоцикле, а Лида… Лида так и не стала счастливой, судя по ее внешнему виду.

      Диана решительно захлопнула крышку ноутбука и, сбросив с себя домашнее платье, от которого отчаянно чесалось тело, голышом направилась в спальню. Быстро натянула футболку и джинсы, накинула сверху легкую куртку, обула кроссовки и вышла из квартиры.

      До подземного перехода под главным проспектом города было две минуты пешком, а до того, как он уйдет, оставалось еще полчаса. Это всегда помогало – ее постыдное удовольствие, которое она от всех скрывала.

      Прошмыгнув через двор, Диана вынырнула на улицу, быстрым шагом преодолела два квартала и спустилась в подземный переход, пропахший прогорклым вином и следами сотен тысяч людей. Она остановилась, как всегда, возле самого входа и прислонилась к стене.

      Музыкант был там. Она не знала, кто он, как его зовут, откуда он. Это все было неважно. Молодой парень каждый вечер играл в подземном переходе на синтезаторе, который, вероятно, за небольшую мзду хранил в какой-то из подсобок.

      Он исполнял вариации на тему популярных шлягеров восьмидесятых и девяностых, в основном итальянских и испанских. Едва заслышав его игру, Диане каждый раз начинало казаться, что она под ласковым солнцем разноцветной Италии или в ускользающей серовато-дымчатой Франции, где нет никаких проблем и не надо думать, что все к лучшему, потому что и так все хорошо. Диана закрыла глаза. Парень играл, обуздав тонкими пальцами сам дух музыки, а она перенеслась в другое измерение.

      – Встала тут, шалава, –