Падшие из ада. Илья Александрович Шумей

райского уголка.

      И такое положение дел уже нельзя было списать на нелепое недоразумение или чью-то глупую шутку. Вне всяких сомнений Эдуарда сослали сюда намеренно. И провернуть такой фокус не смог бы никто, кроме его родного брата.

      Солнце ощутимо припекало, но вспотел Эдуард не только от жары. Подобный поворот кого угодно из колеи выбьет. Он провел рукой по мокрым волосам и шее…

      И замер, нащупав небольшой бугорок справа от гортани.

      Он медленно и крайне осторожно отнял руку, но, чуть погодя, все же решился на более тщательное обследование и обнаружил еще один такой же бугорок с левой стороны. В принципе, на этом большинство мучавших его вопросов можно было считать отвеченными. Как в хорошем анекдоте, когда вся соль кроется в самом последнем слове, одна-единственная деталь прояснила все. Оставались еще отдельные нюансы, но они представлялись несущественными и общей картины уже не меняли. Пришло время пообщаться с авторами скверного спектакля.

      Эдуард спустился с вышки и направился обратно к дому, непрестанно прокручивая в уме все то, что он собирался сказать своим тюремщикам, и все больше распаляясь. Поднимаясь по ступенькам веранды, он уже почти шипел от бешенства.

      – Эдуард Георгиевич, – выкатился ему навстречу робостюард, – Вас ожидают в конференц-зале.

      – Подождут, не сломаются, – огрызнулся Эдуард, – где моя одежда?

      Как ни крути, а праведный гнев в одних трусах смотрится все же нелепо и жалко.

      Процедура приведения себя в должный вид, однако, несколько затянулась. У Эдуарда ушло минут пятнадцать только на то, чтобы разобраться со своим новым обиталищем и выяснить, где что находится. Его брат долго не раздумывал и свез сюда все его личные вещи как из семейного особняка, так и из городских апартаментов. Теперь все было аккуратно разложено по полочкам и развешано по вешалкам, отчего Эдуард далеко не сразу разобрался, что к чему. Дома он привык бросать одежду где придется, но всегда помнил, в каком именно месте он оставил ее накануне.

      В очередной раз ощупав свою шею, он решил еще и побриться, а потом и помылся заодно. Судя по длине щетины, его отсутствие продолжалось не менее трех суток, на что недвусмысленно намекал и недовольно ворчащий желудок.

      Брился Эдуард как никогда осторожно. Два зловещих бугорка на шее заставляли манипулировать бритвой максимально деликатно, чтобы их не потревожить. Насколько он знал, система работала исключительно надежно, иначе Александр не использовал бы ее при всяком удобном случае, но все равно руки у Эдуарда слегка подрагивали.

      В итоге на виртуальную арену, превращенную сейчас в зал для совещаний, Эдуард явился без малого через час. А за прошедшее время его ярость слегка поугасла, оставив после себя холодную озлобленность. Да, он по-прежнему жаждал восстановления справедливости, жаждал мести, но отнюдь не собирался доставлять удовольствие своим оппонентам, впадая в истерику или умоляя о прощении. Ведь невозможно быть одновременно