Выбор-побег. Андрей Бондаренко

и поступательно двигается вперёд. То бишь, семимильными шагами…. Кстати, а зачем же ты, дурилка картонная, представился корабельному боцману – «Егором»? Неосторожно это, братец. Непрофессионально! Впрочем, если ты, действительно, находишься «под колпаком», то это уже не имеет никакого значения…».

      В кают-компании, тем временем, появился ещё один приметный персонаж – высокий, светловолосый и голубоглазый мужчина «под пятьдесят» с волевым лицом нордического типа, украшенным брутальным подбородком-кувалдой. Незнакомец был облачён в чёрную морскую форму, на его ногах красовались чёрные же, начищенные до зеркального блеска остроносые ботинки, только, вот, цветастый платок на жилистой шее несколько выбивался из образа классического морского волка, внося ярко-выраженную нотку пошлого декадентства.

      – Шкипер Воронин! – вежливо представился мужчина. – Да вы, Егор, сидите! Пейте кофе. Не надо вскакивать, как на пружинах. Мне боцман – в общих чертах – уже рассказал о вашей необычной истории.

      Воронин небрежно, закинув ногу на ногу, развалился в кожаном кресле самого антикварного вида, достал из стильного кожаного портсигара длинную светло-коричневую сигарету и громко щёлкнул квадратной зажигалкой в позолоченном корпусе. Через пару секунд по кают-компании начал распространяться чуть сладковатый цветочный аромат.

      Егор – в ожидании разговора – благоразумно молчал, а его внутренний голос надоедливо делился наблюдениями-впечатлениями: – «Да, какой из этого вальяжного типа – капитан российского танкера?! Так его растак?! Не, внешность-то у Воронина подходящая – форма, что называется, с иголочки, безупречный русый пробор, аккуратные усы и бородка, мужественный взгляд.… Но, манеры, мон шер, манеры? Разве может уважающий себя капитан так пошло забрасывать ногу на ногу? А эта дурацкая длинная сигарета с откровенно-дамским ароматом? Данный индивидуум, голову даю на отсечение, ряженый! Такие замашки и цветастые шейные платки характерны – в первую очередь – для всяких там зажравшихся политологов и режиссеров заштатных драматических театров…. Боцман Фёдор говорил, что, мол, капитан судна ужасно устал и завалился спать? Полный и однозначный бред! На лощёной физиономии этого салонного щёголя нет ни малейших следов – как усталости, так и сна…».

      Манерно затушив окурок о бортик стильной мраморной пепельницы, Воронин, наконец-таки, соизволил перейти к беседе. Солидно откашлявшись, он попросил:

      – Поведайте-ка, милейший, ещё раз – лично для меня – подробности вашего…э-э-э, приключения.

      Егор вновь начал вдохновенно и – на этот раз – развёрнуто врать-рассказывать: о плотном и загадочном бело-сером тумане, о шумном птичьем базаре, о внезапном исчезновении сейнера «Хапуга»…. Когда повествование дошло до череды жестоких и безжалостных штормов, обрушившихся на далёкие Бабьи острова, Воронин невежливо прервал чрезмерно-увлёкшегося рассказчика неожиданным вопросом:

      – Толик Иванов, шкипер «Хапуги», он как чувствовал себя