На судьбу я не в обиде.... Иван Васильевич Кузнецов

полотна толпы ликующих китайцев с поднятым кверху большим пальцем и бесконечными радостными восклицаниями «Шанго!», звучавшими и по-русски – «Холосо!». Было отчего радоваться китайскому народу.

      Запомнился такой эпизод. На одной из станций подошел к нашему вагону в каком-то тряпье совершенно изможденный китаец. Мы, не сговариваясь, дали ему знак подойти поближе. И тут же – белье, простыни, одеяло оказались в его руках. Китаец что-то стал быстро-быстро говорить и, сделав глубокий поклон, вдруг пустился бежать, прижимая к груди все, что ему дали. Вот он затерялся среди фанз, а мы все еще гадали, почему он так поспешно и так стремительно убежал. Вскоре, однако, все прояснилось. Неожиданно мы снова увидели этого китайца, еще стремительнее мчавшегося к нашему поезду с большой корзиной в руках. Состав начал уже трогаться, когда он наконец протянул нам эту корзину с живым петухом! «Ваня, (китайцев мы всех почему-то звали Ваня), – дружно закричали мы, – петух в хозяйстве еще пригодится!» – и возвратили ему корзину не только с петухом, но и еще с какими-то вещами. Потрясенный китаец, пока мы могли его видеть, стоял и кланялся, прижимая к груди корзину.

      «РУЗКИЙ КАПИТАНА И ОФИЦЕРА»

      С этих слов начинались висевшие на отдельных домах в Порт-Артуре приглашения. В этих приглашениях непременно говорилось: «Угощай бесплатна». Я лично ни один из таких домов не посетил, а вот в парикмахерских пришлось не раз наблюдать любопытные сцены. Однажды, едва мы вошли в парикмахерскую, китаец ловко, буквально вырвал из кресла наполовину постриженного клиента, любезно обратившись к нам: «Садись, капитана!» Мы сделали знак, чтобы он закончил стрижку, но все было бесполезно. «Его подождет», – непреклонно звучало в ответ.

      Конечно, Порт-Артур запомнился, главным образом, не этим. К осени 1945 г. вышла книга А. Степанова «Порт-Артур», которую мы не просто читали, а изучали по ее страницам историю героической обороны города, часто посещая Электрический утес, могилу генерала Кондратенко и другие места, освященные мужеством русских солдат и матросов. Не раз посетили мы и Перепелиную гору, возвышающуюся над всем городом и бухтой. На ней высится памятник самураям: высоченная и толстостенная башня, воздвигнутая на металлических останках русских кораблей. Внутри нее винтовая лестница, а на самом верху балкон для кругового обозрения. «На внутренних стенах башни, – читаем в очерке А. Канторовича “На сопках Манчжурии", – точно так же, как в рейхстаге, оставлены бесчисленные росписи солдат. Когда они успели появиться – тысячи гордых и насмешливых по адресу самураев автографов? А лестница крута, стены высоки. Как это влез он так высоко, удивляемся мы, читая подпись: «Мы победили! Сержант Кузнецов».

      ^{Порт-Артур. С капитаном Латышевым у здания}

      ^{политотдела 39-й армии. Май 1946 г.}

      Рядом с сержантом Кузнецовым «отметился» другой: «Берлин – Порт-Артур. Лейтенант Веселов». Лихо и, главное, точно расписался Веселов! И тут же: «Россия вечна! Красноармеец Пастухов» (Канторович А. На сопках Манчжурии // Журналисты на войне. Кн. вторая. Μ.: Воениздат,