Черный бумер. Андрей Троицкий

хрен с тобой, – сказал Элвис. – Живи тут среди крыс и тараканов. И этих мразей, ваших шмаровозов. Среди людей тебе нечего делать.

      – То есть я не то хотела сказать, – Ленка вдруг испугалась, что парень уйдет один, оставит ее здесь. Охранники очухаются и выместят на ней всю злость. – Я поеду. Но не могу же я голой…

      Элвис уже вытащил из ноги шестигранный осколок стекла, поплевав на пятку, вытер ее пододеяльником. Он натянул кроссовки и кожанку.

      – Голая… Не волнуйся об этом, – сказал он. – Все – ерунда. Мы помчимся на такой скорости, что никто, ни один мент с самым серьезным биноклем, даже целый взвод ДПС, не сможет разглядеть ни тебя, ни меня, ни даже мотоцикла.

      – Такая скорость? Ты это серьезно?

      – Куда уж серьезней.

      Ленка влезла в трусы и прозрачный красный пеньюар с опушкой из искусственного меха. Все прелести как на ладони, но все же лучше, чем совсем голой. Элвис, схватив ее за руку, провел коридором до входной двери, сбросил цепочку и открыл замок.

      Ленка успела заглянуть в гостиную и ужаснулась тому, что увидела. Вместо красивого резного буфета под старину, полного стильной посуды и дорогого вина, гора деревяшек. На полу лужи спиртного вперемежку с кровью. В этой жидкости барахтается, пытаясь подняться, охранник Алексей с распухшей от побоев мордой. Второй охранник вытянулся вдоль дивана и даже не пытается трепыхаться, только ногой дергает, будто переживает предсмертную агонию. Подушки диванов и кресел вспороты ножом, вместо эротической живописи на стенах какие-то грязные лоскуты в золоченых рамах. Даже карниз с бордовыми занавесками кто-то сорвал, переломил надвое. Но главное это море крови, смотреть страшно. Даже обои испорчены. Похоже на взрыв гранаты в мясном ряду центрального рынка.

      Через минуту Ленка залезла на заднее сидение мотоцикла. Над городом уже рассвело ранее утро, небо окрасилось в бледно синие тона, но людей еще не видно, даже дворник не появился, только бездомный пес отирался у помойных баков. Двумя руками Ленка обняла Элвиса и громко вскрикнула, когда он рванул с места.

***

      Телефон едва звякнул, но прапорщик Олег Гуревич уже сорвал трубку.

      – Дежурный слушает…

      Вместо ответа короткие гудки. Выругавшись про себя, Гуревич поднялся со стула, вышел из дежурной части в коридор. Он глянул на площадь через окно: синий парашют сумерек уже опускался с неба, темнел абрис пожарной каланчи, а голубятник Сергей, свистел стае птиц, парившей в небе. Возле здания клуба остановился автобус, из которого вылезло десятка полтора пассажиров. Будний день, народу на станцию ездит немного. Мимо отделения милиция бабка Павлина гнала на двор корову с выпаса. На ходу возле самого палисадника, где разросся золотой шар и жухлые кустики черемухи, корова сделала лепешку и уныло побрела дальше. Гуревич рванулся к выходу, дернул дверь, чтобы обложить тупую старуху матом, но вспомнил, что капитан приказал ни на шаг не отходить от телефона.

      – Черт, вот же тупое отродье, – прапор хлопнул себя по ляжке ладонью. – Сволочи… Сколько раз говорил этой заразе Павлине, чтобы корову тут не гоняла.

      Он