Энциклопедия шаманской мудрости. Павел Берснев

символику. Чум состоял из трех частей, символизирующих три мира. Центральная часть чума представляла Средний мир. Справа и слева от центра шли две галереи. Та, что была ориентирована на восток, символизировала проход в Верхний мир. Другая галерея, ориентированная на запад, считалась входом в Нижний мир. От Верхнего мира к Нижнему, через центральную часть чума текла символическая Мировая река. На ее притоках обитали духи, помощники шамана. В центре чума располагался шест – символ мирового древа. Верховное божество Сэвэки нисходило по древу-лестнице для общения с людьми. По этой лестнице шаман мог восходить в Верхний мир. Таким образом, в центре чума находилось перекрестье миров. Такой чум сооружался для важных обрядов, связанных с освящением шаманской утвари, или, например, для провода души в мир мертвых с целью последующей реинкарнации души.

      Важное место в шаманском храме – чуме – уделено огню. Ведь только человек способен сознательно добывать огонь. Даже использование орудий труда – не привилегия одного только человека. Достаточно много животных и птиц используют различные орудия, чтобы добывать себе пищу – от веток и палок до камней. Но извлекать огонь по своему желанию могут только люди. Естественно, что мифы об огне были распространены по всей планете.

      Культ огня был непосредственно связан с культом очага (прообраз алтаря в храме). В самой этимологии, если посмотреть толковые словари В. И. Даля и В. В. Радлова, видно, что слово «очаг» связано с такими понятиями, как «род», «семья», «дом», «центр», «огонь». Семейная жизнь была всецело связана с домашним очагом. Огонь объединял вокруг себя членов племени, рода, семьи, на огне гадали, он служил связующим звеном между живыми людьми и духами мертвых, с помощью огня приносились жертвы божествам (и в первую очередь – самому духу огня), а также в нем видели родственную связь с божествами грома и солнца. Огонь очага оберегал покой людей во время сна, хранил их от страхов, внушаемых тьмой.

      Многие современные люди пребывают в сытости и неге, дарованной им технократической культурой. Однако, утратив непосредственную связь с землей и такими естественными стихиями, как вода и огонь, люди перестали ощущать священный дух природы. Вместе с тем они постепенно начали терять также и веру в ценности мировых религий (ведь корни всех мировых религий уходят в архаическое почитание природы и ее духовной сути).

      Парадокс заключается в том, что, обретя комфорт и уют благодаря промышленной технической революции, человек практически потерял сакральное чувство природного дома. И внутренняя безотчетная неудовлетворенность технократической цивилизацией породила стихийный бунт молодежи, получивший в 60-х годах прошлого века название «рюкзачной революции»: «…смотрите, бродяги с рюкзаками заполоняют мир, бродяги дхармы, они не подписываются под общим требованием потреблять продукты и тем самым трудиться ради права потреблять, на хрена им все это говно – холодильники, телевизоры, машины, по крайней мере новые шикарные машины, все эти шампуни, дезодоранты, дрянь вся