Книга Мечей (сборник). Робин Хобб

в сиянии, словно я сунула руку в дыру в пространстве.

      Отдергиваю ладонь и разглядываю пальцы, шевеля ими. Повреждений не видно.

      Из прорехи возникает чужая рука, хватает меня и тянет к сиянию. Прежде чем я успеваю вскрикнуть, вспыхивает ослепительный свет, меня охватывает чувство падения, падения с макушки вознесшейся в небеса софоры к земле, которая не хочет приближаться.

      Гора парит среди облаков, словно остров.

      Я пыталась спуститься, но всегда терялась в туманных лесах. Просто иди вниз, вниз, говорю я себе. Однако туман сгущается, пока не становится вещественным, и сколько я ни пихаю его, облачная стена не поддается. Остается лишь сесть на землю, дрожа и выжимая влагу из волос. Отчасти это слезы, но я в этом не признаюсь.

      Она возникает из тумана. Молча манит меня за собой на вершину; я подчиняюсь.

      – Ты не слишком умеешь прятаться, – говорит она.

      Что на это ответишь? Если ей удалось похитить меня из шкафа в генеральском доме, охраняемом стенами и солдатами, полагаю, мне от нее нигде не спрятаться.

      Мы выходим из леса на согретую солнцем вершину. Порыв ветра обдувает нас, поднимает пурпурно-золотой вихрь палой листвы.

      – Ты голодна? – спрашивает она беззлобно.

      Я киваю. Что-то в ее голосе застает меня врасплох. Отец никогда не спрашивает, голодна ли я, и иногда мне снится, как мама готовит мне завтрак: свежеиспеченный хлеб и сброженные бобы. Прошло три дня с тех пор, как бхиккхуни забрала меня сюда, и я не ела ничего, кроме кислых ягод, которые нашла в лесу, и горьких корешков, которые вырыла из земли.

      – Идем, – говорит она.

      Она ведет меня по зигзагообразной тропе, высеченной в скале. Тропа такая узкая, что я не осмеливаюсь глянуть вниз, а лишь шаркаю вперед, прижавшись лицом и телом к камню, цепляясь вытянутыми руками за свисающие лианы, словно геккон. Бхиккхуни шагает свободно, словно по широкой улице в Чанъане, и на каждом повороте терпеливо дожидается меня.

      Сверху доносится слабый лязг металла. Вжавшись пятками в углубления на тропе и убедившись, что лиана в моих руках крепко цепляется за скалу, я поднимаю глаза.

      Две девушки лет четырнадцати сражаются в воздухе на мечах. Нет, «сражаются» – неправильное слово. Правильней назвать их движения танцем.

      Одна из девушек, одетая в белый балахон, отталкивается обеими ногами от скалы, держась левой рукой за лиану. Пролетает по широкой дуге, изящно вытянув ноги, напоминая мне апсар с храмовых свитков – летучих нимф, живущих в облаках. Меч в ее правой руке сверкает на солнце, словно осколок неба.

      Когда острие меча приближается к противнице на скале, та отпускает лиану, на которой висит, и подпрыгивает вверх. Черный балахон вздувается, словно крылья гигантского мотылька, полет замедляется, в верхней точке она переворачивается и падает на девушку в белом, словно сокол, вытянув хищным клювом руку с мечом.

      Банг!

      Острия мечей сталкиваются, вспыхивает искра. Меч девушки в черном сгибается в полумесяц, останавливая ее падение; в конце концов она