Наблюдательный отряд. Дарья Плещеева

с чьего плеча, пиджаке. Человечек, прихрамывая, стремился к двери.

      Лабрюйер сообразил, что произошло, и кинулся в погоню. Естественно, он не стал бы есть пирог, побывавший в немытых руках. Но человечек показался ему знакомым, и неудивительно – за годы полицейской службы Лабрюйер на всякое ворье насмотрелся.

      Нагнать его и схватить за шиворот оказалось совсем нетрудно.

      – Ты у кого апфелькухен стащил, подлец? – спросил Лабрюйер. – Совсем ослеп, что ли?

      – Господин Гроссмайстер?!

      – Ну и что мне теперь с тобой делать?

      «Тяжко быть старым воришкой, – подумал Лабрюйер, – весьма тяжко. Никому ты не нужен, никто тебя не приютит и не покормит, а украсть такой кошелек, чтобы на неделю жизни хватило, ты уже не в состоянии…»

      – Отпустите меня, герр Гроссмайстер! – по-латышски взмолился воришка.

      – Отпущу – а ты опять пойдешь по кондитерским промышлять? А, Ротман? Лет-то тебе сколько? О душе пора подумать, а не о апфелькухенах. Пошли. Пошли, говорю! Не за шиворот же тебя тащить.

      Лабрюйер повел Ротмана на Матвеевский рынок. Там в углу было заведение, где подавали дешевую жареную кровяную колбасу. Он взял воришке круг колбасы, ломоть черного хлеба и кружку пойла, которое здесь называлось «кофе», хотя варилось в кастрюле из цикория и бог весть каких еще элементов.

      – Ешь, несчастный. Пользуйся моей добротой по случаю Рождества.

      Ротман, все это время молчавший, поднял глаза и уставился на Лабрюйера.

      – Вот ведь как подшутил милый Боженька… Пока был молод – в лучших корчмах своих угощал и свои меня угощали, а теперь – легавый мне колбаски купил…

      – Сколько раз я тебя ловил, Ротман? И ты тогда уже не был молоденьким. Сейчас тебе за шестьдесят? Тогда, значит, за сорок было. Вытаскивай из кармана апфелькухен, ешь. Ты бы хоть сторожем куда нанялся, что ли…

      – Кто меня возьмет в сторожа?

      – А ногу где повредил?

      – Убегал, под телегу свалился. И – хрясь…

      – Ни жены, ни детей?

      – Откуда?..

      – Думал, всегда будешь молодым добытчиком?

      – Лучше бы я тогда под лед ушел…

      Это была давняя история – полицейские агенты чуть ли не в самый ледоход гнали по Двине, напротив краснокирпичных складов Московского форштадта, шайку, удиравшую с добычей. Добычу ворам пришлось бросить, двое попались, трое все же убежали.

      – Да, лучше бы ты тогда ушел под лед, – согласился Лабрюйер. Ротман не имел ни ремесла, ни родни, ни имущества, впереди его ждала смерть под забором. Вот разве что натворит таких дел, чтобы посадили за решетку, да куда ему – он теперь слабосильный…

      – Да…

      – И что, совсем не к кому прибиться? Совсем никого нет?

      – Племянник есть. Но его в Сибирь укатали. А без вины, совсем без вины! Там и пропадет! – воскликнул Ротман. – Может, уже и пропал…

      Лабрюйер насторожился.

      – Как это – совсем без вины? Так не бывает!

      – За деньги все