Центр тяжести. Алексей Поляринов

равно как-то умудрилась меня опередить. Он взяла трубку и сказала «да» (она никогда не говорила «алло», только «да»), минуту слушала похожее на шорох бормотание в трубке, потом обернулась, хотела позвать меня, но вдруг подпрыгнула от испуга и удивленно вскинула брови, увидев, что я уже стою прямо перед ней с протянутой рукой.

      – Секундочку! – сказала она, прикрыла трубку ладонью и прошептала: – Будь добр, сообщи ему, что это невежливо звонить после девяти вечера.

      – Хорошо-хорошо. – Я вырвал у нее трубку, схватил телефон и потащил его в туалет.

      – Эй, осторожней! Провод не порви.

      К сожалению, провод был недостаточно длинный, и я не смог нормально закрыть дверь в туалет. Телефон остался по одну сторону двери, а трубка на пружинистом проводе – по другую. Я опустил стульчак и сел на унитаз.

      – Алло, – прошептал я.

      – Почему ты шепчешь? – спросил Грек.

      – Я не знаю, – снова прошептал я.

      – А если ты не знаешь, тогда зачем ты продолжаешь шептать? Это ведь глупо-нет?

      – Да, наверно.

      – Я по делу звоню: я так понимаю, к тебе он тоже приходил?

      – Да! – выдохнул я, чувствуя облегчение. «Ну вот, – думал я, – сейчас Грек придумает, как нам выпутаться. Не удивлюсь, если он уже звонит мне из Аргентины». – Что будем делать?

      – Пойдем к нему, что же еще.

      – Ты спятил?! Этот человек похитил целое озеро! Заставил его исчезнуть! Что помешает ему «исчезнуть» нас с тобой? Может, он нас в этом исчезнувшем озере и утопит, блин.

      – Так, перестань истерить. На самом деле это не так уж плохо…

      – «Не так уж плохо»? Он знает! Он знает, что мы были в его доме! Мы наверняка наследили там, у меня была грязная обувь! И еще я потерял торт.

      – Это возможно, да. Но я все продумал. У нас будет план для отступления. Он не сможет нас «исчезнуть».

      Я молчал.

      – Аня, – сказал Грек.

      – Аня?

      – Да, Аня.

      – И что с ней?

      – Мы ей все расскажем.

      – Ты с ума сошел? Ты расскажешь ей, как залез в чужой дом?

      – Нет, мы скажем ей не всю правду. Но скажем. Она будет нашим козырем. Она всегда меня выручает.

      Я глубоко вздохнул.

      – Ну ладно. Это может сработать.

      – А, и еще, – сказал Грек, – я узнал у брата имя того японца. Дзиро Оно.

      – Какого японца?

      – Ну того, который делал суши. Его имя Дзиро Оно. Скажи своему отцу.

* * *

      И хотя разговор с Греком меня успокоил, я все равно всю ночь не мог сомкнуть глаз. Каждые пять минут смотрел на часы и несколько раз ходил на кухню попить воды. Во время одного из таких походов я и столкнулся с мамой. Она сидела за обеденным столом и что-то писала в тетрадке. Мы с папой знали, что она пишет роман, но старались не трогать ее. На вопросы мама реагировала странно: сначала отшучивалась, говорила: «Да так, ерунда всякая, девичий дневник», потом же, когда вопрос ей надоел, она выбрала новую тактику: когда ее литературные будни снова становились частью дискуссии за обеденным