Секретная политика Сталина. Исповедь резидента. Георгий Агабеков

что, товарищ Хитаров, – встретил я его, – пошлите, пожалуйста, за своей подписью повестку на бланке трибунала по этому адресу.

      – Хорошо, – ответил он, читая адрес. – А что мне делать, когда она явится ко мне?

      – Не беспокойтесь, она не придет. Видите ли, это частное дело между нами, я ей симпатизирую, но она очень горда. И вот я хочу ее немного попугать, – объяснил я смущенно.

      Спустя два дня Кацман буквально влетела ко мне.

      – Смотрите, я получила повестку из трибунала. Вероятно, по поводу этих несчастных бумаг. Боже, что я буду делать?

      – Слушайте, Софья Владимировна, я знаю этого следователя. По моим сведениям, он большой взяточник, не ходите в трибунал, и я постараюсь поговорить с ним. Я, вероятно, смогу уладить дело. Не беспокойтесь, идите домой и приходите завтра в это же время. Я вам сообщу о результатах.

      На следующий вечер она пришла. Я поджидал ее с серьезно-озабоченным лицом.

      – Ну как? – спросила она, не успев войти в комнату.

      – Не знаю, как и сказать. Я был у следователя, бумаги у него. Он обвиняет вас в международном шпионаже. В конце концов, он согласился потушить дело, просит 40 миллионов взятки. А я такими деньгами не располагаю, – закончил я.

      – Слушайте, товарищ Азадов (я тогда работал под этой фамилией). Найдите эти деньги, я вас умоляю. У меня есть накопленные 8 миллионов; я их передам вам, а остальные я отработаю. Только прекратите это дело во что бы то ни стало, – просит она, и слезы катятся по щекам.

      Я сидел в раздумье минуты три. Затем внезапно обратился к ней:

      – Слушайте, Софья Владимировна, с одной стороны, вас жалко, и вместе с тем обидно, что вы со мной откровенны. Ведь вы же одновременно работаете в агентуре Совета бухарских назиров. Почему бы вам не взять денег оттуда?

      – Откуда вы знаете, что я там работаю? – спросила она, покраснев.

      – Я вам уже говорил, что нам очень многое известно. Поскольку мы начали говорить откровенно, давайте продолжать. Хотите, я заплачу следователю 40 миллионов и буду продолжать платить вам по миллиону, как раньше. Я сделаю это при одном условии.

      – Каком? – спросила она.

      – При условии быть со мной абсолютно откровенной. Если вы сейчас же назовете всех руководителей и агентов секретной разведки назиров и задачи, которые они поручали вам, то я завтра же покончу со следователем и все по-прежнему останется только между нами, – предложил я.

      Короткое молчание.

      – Хорошо, я согласна. Пишите, я буду говорить.

      В этот вечер я получил полный список всей бухарской агентуры, и из заданий, которые назиры давали этой агентуре, мне стало ясно, что вдохновителем восстания против бухарского правительства являются сами же члены этого правительства.

      Теперь оставалось отправить Кацман куда-нибудь подальше, чтобы она не могла помешать нашей дальнейшей работе.

      – Прекрасно. Дело в том, что следователь просил, чтобы вы уехали недели на две из Бухары, дабы он смог начисто, без всяких подозрений, уничтожить начатое против вас