А ты постарайся! (сборник). Виктор Голявкин

повел меня прямо к старушке.

      – Этот мальчик с вами?

      – Он с командиром, – сказала старушка.

      – Антарктида… – вспомнил военный. – Все ясно… Понимаете ли, в чем тут дело: этот мальчик решил махнуть в Антарктиду. И вот он взял с собой кошку… И еще что ты взял с собой, мальчик?

      – Лимон, – сказал я, – и еще бутерброды…

      – И поехал воспитывать свой характер?

      – Какой плохой мальчик! – сказала старушка.

      – Безобразие! – подтвердил проводник.

      Потом почему-то все стали смеяться. Даже бабушка стала смеяться. У нее из глаз даже слезы пошли. Я не знал, что все надо мной смеются, и потихоньку тоже смеялся.

      – Бери кошку, – сказал проводник. – Ты приехал. Вот она, твоя Антарктида!

      Поезд остановился.

      Неужели, думаю, Антарктида? Так скоро?

      Мы сошли с поезда на перрон. Меня посадили на встречный поезд и повезли домой.

      Пятнадцать третьих

      Все столпились возле бильярда.

      – Довольно играть просто так, – сказал он. – Я играю на третье. К примеру, кисель дадут, или компот, или там шоколад, ну не важно что, ясно?

      Всем было ясно. Стали играть.

      К обеду он выиграл пятнадцать третьих.

      Подали чай. Все кричали:

      – Чай! Чай!

      Даже повар сказал:

      – Во как любят чай!

      Он залпом выпил один стакан, второй, третий, четвертый…

      – Стойте… – сказал он. – Сейчас… погодите…

      Залпом он уже пить не мог.

      Все обступили его. Он сидел перед стаканами, тяжко вздыхал, говорил «погодите» и отпивал каждый раз по глотку. Кругом шумели. Давали советы. Кто-то пощупал его живот.

      – Живот не хватать, – сказал он, – нечестно…

      Но больше он уже пить не мог. Он стал бледен, таращил глаза, икал.

      Позвали вожатого.

      – Что с ним такое? – спросил вожатый.

      – Да вот чаю попил, – сказал кто-то.

      С трудом его подняли со стула. Взяли под руки. И повели.

      Пароход и лошадь

      Когда я ходил в школу, в первый класс, я любил рисовать пароходы. Я всем хвалился: вот какие замечательные пароходы я могу рисовать!

      И вот однажды я спросил одного мальчишку, может ли он нарисовать такой же замечательный пароход. Я тут же нарисовал большой пароход с трубами, все как полагается. Потом я подрисовал море синим карандашом, а красным карандашом – флаг на мачте, и получилось совсем хорошо: плывет по морю пароход, а на мачте у него развевается красный флаг.

      Мальчишке понравился мой корабль, но он мне сказал:

      – Я могу лошадь нарисовать.

      И он нарисовал лошадь.

      Эта лошадь была так хорошо нарисована, что я больше не хвалился своими пароходами, потому что такую лошадь я не сумел бы нарисовать никогда!

      Так всегда бывает

      Мяч свой я у них отобрал. Потому что мяч мой. Кидаю мяч в стену и сам ловлю. Очень мне все нужны! Хватит мне этой стенки.

      Вот я и ловлю мяч от стенки. А Гога кричит:

      – Смотрите-ка, он сам с собой играет!

      Разве я сам с собой играю? Я со стеной играю.

      Пес Катушка ко