Еще темнее. Э. Л. Джеймс

немедленно, в этом переулке. То, что я замыслил как наказание, мой поцелуй возмездия перерос в нечто иное.

      Она тоже хочет этого.

      Она тоже скучала без этого.

      И это не просто плотское желание.

      Мой стон звучит в ответ на стон Аны.

      Одной рукой я придерживаю во время поцелуя ее затылок. Моя другая рука движется по ее телу, вспоминает его изгибы: груди, живот, попку, бедра. Она стонет, когда мои пальцы нащупывают подол ее платья и тянут его кверху. Моя цель – поднять его и трахнуть ее здесь. Снова сделать моей.

      Я чувствую ее.

      Это сладкий яд. Я хочу ее так, как не хотел никогда прежде.

      Сквозь затуманенное страстью сознание пробивается далекое завывание полицейской сирены.

      Нет! Нет! Грей!

      Так не надо. Тормози.

      Я выпрямляюсь, гляжу на нее, тяжело дышу.

      – Ты. Моя. Ты. Моя, – рычу я, постепенно приходя в себя. – Клянусь богом, Ана.

      Наклоняюсь, упираюсь руками в колени, пытаясь вернуть нормальное дыхание и успокоить разбушевавшееся тело. Я хочу ее до боли.

      Вызывала ли во мне другая женщина такое же желание? Когда-нибудь?

      Боже! Я чуть не трахнул ее в этом темном переулке.

      Причиной всему ревность. Она просто сжигает меня изнутри, лишает самоконтроля. Мне это не нравится. Совершенно не нравится.

      – Прости, – хрипло шепчет она.

      – Ты должна быть моей. Я понимаю, что ты колеблешься. Ты хочешь быть с фотографом, Ана? Он явно неравнодушен к тебе.

      – Нет. – Ее нежный голос звучит еле слышно. – Он просто друг. – Что ж, она хотя бы теперь воплощение кротости, и это меня немного успокаивает.

      – Всю мою сознательную жизнь я старался избегать крайних эмоций. А ты… ты вытаскиваешь из меня чувства, совершенно мне чуждые. Это очень… – Я замолкаю, подыскивая нужное слово, чтобы описать свое состояние. Я растерян. – Тревожно. – Это самое точное из всего, что приходит мне в голову. – Я люблю все держать под контролем, Ана, а рядом с тобой это просто… – я замолкаю на миг и гляжу на нее, – невозможно.

      Ее глаза широко раскрыты, в них я вижу страсть. Волосы растрепаны, словно после бурного секса. Я тру себе ладонью затылок, довольный, что вернул себе хотя бы частично способность владеть собой.

      Видишь, Ана, как ты на меня действуешь? Видишь?

      Я провожу рукой по волосам и вздыхаю полной грудью. Беру ее за руку.

      – Ладно, пойдем. Нам нужно поговорить, а тебе – еще и поесть.

      На углу улицы я вижу ресторан. Не такой, какой я выбрал бы для нашего серьезного разговора с последующим примирением, если оно состоится, но вполне приличный. Времени у меня немного, поскольку вскоре приедет Тейлор.

      – Ладно, это нас устроит, – говорю я, распахивая перед Аной дверь. – У нас мало времени.

      Похоже, ресторан рассчитан на посетителей галереи и, может, на студентов. Мне кажется забавным совпадением, что стены здесь того же цвета, что и в моей игровой комнате, но отбрасываю эту мысль.

      Услужливый официант ведет нас к уединенному столику;