Без названия. Юлия Николаевна Горина

      В спальной медленно дышали шторы, впуская в комнату аромат цветущих апельсиновых деревьев.

      –Ты где? – громко спросила она на нью–эсперанто, сбрасывая аватарку. Теперь ее лицо напоминало затененный силуэт, но все равно так было честнее, нежели прятаться за одной из предложенных производителем программы масок. По крайней мере, им так казалось, и после первой же близости оба договорились "раздеваться" по приходу домой.

      Демонстрировать здесь свое настоящее лицо было запрещено не только программой, но и законом.

      – Я на балконе, – раздался голос, ставший за столько месяцев родным.

      – Привет, – прошептала Лина, отодвигая тяжелую штору.

      – Привет, – улыбнулся ей в ответ Такаши, ласково целуя в губы.

      – Чем занимался в мое отсутствие?

      – Думал, что нам пора сменить пейзаж вокруг. До смерти надоел этот запах, да и настроение как–то не для весеннего сада.

      Поцелуй медленно таял на губах, совсем как настоящий.

      – Проблемы в реале? – спросила она, с горечью вспоминая, какие сложности ее саму ожидают завтра в обычном мире. Мире, где нет этого балкона, дома с готическими сводами и мужчины, целующего ее.

      – Да, в некотором смысле…

      Он вздохнул и вернулся к вопросу пейзажа.

      – Что ты думаешь насчет заснеженного горного склона? Или черного океана? Знаешь, такая вязкая свинцовая вода с крутыми бурунами…

      Такаши обнял Лину, и замолчал.

      Он никогда ничего не рассказывал о себе. Судя по всему, Такаши находился на границе зоны обслуживания двадцать третьего сервера, потому что иногда возникали сложности с синхронизацией речи и движения. Основываясь на этом факте, Лина заключила, что ее любимый мужчина работает в космосе. Когда проводишь десятилетия в пути из точки А в точку Б, зачастую в одиночку или с напарником, просто необходимо иметь хотя бы виртуальный быт и личную жизнь. Не удивительно, что космонавты были одними из самых активных пользователей.

      Лина не настаивала на обмене сведениями. Когда задаешь вопрос, нужно самой быть готовой ответить на него. А ей очень не хотелось.

      – Я отправил администраторам заявку на создание совместного NPC рандомных свойств и пола, – сказал он вдруг, опуская тенеобразное лицо, словно Лина могла рассмотреть на нем сокровенные эмоции.

      – Охх…

      – Если тебе не нравится эта идея, можешь просто не давать своего согласия…

      – Виртуальный ребенок?

      – На настоящего нам рассчитывать не приходится.

      – Но ведь это будет фальшивка, от начала и до конца.

      – Вся наша жизнь здесь – фальшивка. Но только здесь я бываю счастлив, – тихо ответил ей Такаши.

      Лина обняла его.

      – Я подумаю на твоим предложением. Знаешь, я вообще забежала на минутку. У меня сегодня аврал на работе, и завтра скорее всего я тоже не смогу зайти. Давай увидимся послезавтра?

      – Послезавтра я не смогу. Я зайду в пятницу в 16.00 по игровому времени. Если захочешь, можем прогуляться в город, пообщаться с другими людьми.

      Лина покачала головой.

      – Нет, не хочу. Но пейзаж вокруг дома можешь придумать новый. Мне понравилась идея с морем. Только про чаек на забудь. Не скучай!

      Она поцеловала любимого и вышла из игры.

      Будильник кружил под потолком, надрываясь от пронзительного перезвона. Лина стащила с головы шлем и запустила в него попавшимся под руку свитером.

      – Заткнись, зараза! Я не сплю!

      Будильник плавно опустился на уровень ее лица, анализируя частоту пульса и состояние зрачка, и только потом удовлетворенно замолк. Лина стащила с запястья манжету.

      Она опаздывала на ежеутреннее голосование.

      Абсолютная демократия требует серьезной работы со стороны всех граждан, неявка без уважительной причины чревата штрафными санкциями. Лина все это знала, но почему–то совершенно не могла быстро двигаться. Воздух вокруг становился вязким. Дыхание перехватило…

      Она проснулась от звука собственного голоса.

      "Снова уснула…" – с досадой подумала Лина, уже не в силах испытывать по отношению к своей слабости других эмоций.

      В камере клубился приятный, баюкающий сумрак. Ароматизатор слегка парил, наполняя крошечную каморку запахом лаванды и "дурманом". Лина постаралась потянуться, насколько это было возможно: фиксаторы хотя и позволяли менять на положение тела на койке, но тем не менее значительно сковывали движения.

      В отдаленном углу противно поскрипывал регистратор. "Дурман" провоцировал погружение сознания в прошлое, а регистратор усердно фиксировал все данные. Так неторопливо и без насилия человеку давали составить обвинение против себя самого и подписать смертный приговор.

      Лина все еще пыталась считать дни, проведенные в заключении, хоть и понимала, насколько ее усилия тщетны.

      Встреча, которая приснилась ей только что,