Погоня за сокровищем. Юлия Григорьева

девушка вздрогнула и ссутулилась, мрачно взирая себе под ноги, за что тут же получила несильный шлепок по хребту, и перст графа поднял голову внучки за подбородок. – Спину прямо, подбородок не опускать. Вы – Мовильяр, дитя мое…

      – Лоет, ваше сиятельство. Со всем моим уважением, но я Лоет, – заносчиво ответила Тина и прикусила язык под темнеющим взором графа.

      – Дерзите, мадемуазель? – чуть прищурившись, спросил мужчина. – Поддержку почувствовали? Только учтите, от моего гнева вас не спасет ваш брат и уж тем более не спасет этот великовозрастный оболтус, ваш кузен.

      В это мгновение девушка преисполнилась живейшей симпатии к Марку, ощутив в нем родственную душу. Сейчас она готова была признать очаровательным созданием даже самого Морского дьявола, если им будет недоволен его сиятельство. Тина простила младшему Мовильяру и светлые волосы, и голос, похожий на голос ее папеньки. Тем временем старший граф прожигал внучку гневным взглядом.

      – Скажите мне, мадемуазель Лоет, – выделив букву «т», чеканил его сиятельство, – что вы ожидаете от жизни? Каким вы видите свое будущее?

      Тина застыла каменным изваянием перед своим дедом, глядя прямо перед собой, но не спеша отвечать ему.

      – Как вы думаете, дитя мое, сможет ли порядочный мужчина обратить на вас внимание? Стоит вам открыть рот, и очаровательная девица превращается в пьяного матроса! – его сиятельство негодовал. Таким сердитым Тина еще не видела графа. Сейчас он даже чем-то напоминал папеньку. – Осознаете ли вы, что будущее ваше печально и незавидно? Вынести ту грязь, что срывается с языка благородной дамы, может разве что негодяй, готовый ради щедрого приданого вытерпеть и не такое. Однако и он после свадьбы покажет вам свое истинное отношение к вашему поведению.

      – Да кто вам сказал, что я вообще собираюсь замуж?! – возмутилась мадемуазель Лоет. – Я хочу ходить под парусом, я…

      – Час от часу не легче, – потрясенно произнес граф. – Да что за воспитание вам дали ваши родители?! Это же… это… черт знает что! Всевышний, – его сиятельство вдруг тяжело вздохнул. – Кажется, все хуже, чем я думал вначале. Теперь я понимаю, почему мой сын решился отдать мне вас, дитя мое. Беда лишь в том, что я, как и Вэйлр, не смогу применить к вам суровые меры. И все же я хочу надеяться, что благоразумие возобладает над дурными привычками. У тебя есть шанс, Тина, – в голосе графа неожиданно появилась мягкость, – не упусти его, и тогда мне не придется прибегать к той мере воздействия, которой я буду вынужден воспользоваться, если ты не оставишь мне выхода. Услышь меня, дитя, услышь и обдумай, что я говорил тебе ранее.

      – Вы так много говорили, – проворчала девушка.

      – Тогда собери все воедино и рассмотри свое поведение столь пристально, словно ты глядишь на себя сквозь увеличительное стекло. Вспомни все, что говорили тебе твои родители, прибавь к моим словам, и будем надеяться, что разум одержит победу над взбалмошностью и эгоизмом.

      Закончив свою речь, его сиятельство развернулся и направился к дверям.