Под крылом Ангела. Алиса Лунина

отдельно друг от друга! И потом, мой образ жизни, моя занятость не позволяют мне связать свою жизнь с кем-то э… – он растерялся, подыскивая слова, – …серьезно. Понимаешь?

      Почему-то больше всего ее оскорбило это блеянье «э…».

      – Встретив тебя, я подумал, что у нас все может получиться, но не учел многих вещей…

      Бася растерялась и даже не знала, что сказать.

      – Прости, я потерял голову, но жизнь есть жизнь…

      Какие невыразимые банальности и штампы он произносит, ужаснулась Бася. Как все это мелко и пошло… И неужели в этой дешевой водевильной сцене она играет главную роль?

      С нотой подлинного трагизма Эд произнес:

      – Я ничего не могу тебе дать. Наверное, я не достоин тебя!

      Бася растерянно промолвила:

      – Эдуард, я ничего не понимаю…

      Он молчал, глядя куда-то в сторону. Ей вдруг показалось, что земля уходит из-под ног.

      Подошел официант, важный, как пингвин, и спросил, чего господа изволят.

      – Яду, – мрачно ответила Бася.

      – Что, простите? – вылупился пингвин.

      – Яду! Чтобы отравиться наверняка и сразу!

      – Ах, дорогая, прошу тебя, давай без истерик, – сморщился Эд и подал официанту знак удалиться.

      – Ты отказываешься от меня?

      Он молчал.

      Надо же, как больно! Она и не думала, что может быть так больно… Столько писала о любви, а об этой боли ничего не знала… Да, хорошая школа! Писатель должен страдать, только тогда он сможет написать нечто значительное. Давай, Эд, помучь меня еще…

      – Что ты молчишь? – сказала она и почувствовала, что вот-вот брызнут предательские слезы, но усилием воли заставила себя сдержаться: – Со мной не надо играть, милый! Мы не на сцене и не на съемочной площадке! Ты увлекся и никак не выйдешь из образа. Меня не интересует журнально-экранный напомаженный Эдуард! Где ты настоящий?!

      Последнюю фразу она выкрикнула так, что на них стали оглядываться люди за соседними столиками.

      Эдуард сконфузился:

      – Прошу тебя!

      – Да к черту все! – крикнула Бася не менее громко. – Давай будем живыми людьми! С чувствами и эмоциями!

      – Ну, – мрачно отозвался Эдуард. – И при чем здесь это?

      – При том! Я хочу прежде всего искренности! Или ты перестанешь играть и отдашься своим чувствам целиком, или нам придется расстаться. Конечно, я понимаю тебя – не так-то легко изменить жизнь в нашем возрасте, но я не согласна на меньшее, чем любовь.

      – Зачем же так ставить вопрос? Какой-то, извини, юношеский максимализм.

      – А как ты хотел? Что я буду ждать, когда ты вспомнишь обо мне и, может быть, уделишь минутку своего звездного внимания? Нет, Эд, так не будет! Или все, или ничего – и точка!

      Он вспыхнул:

      – Вот оно, твое любимое выражение: «И точка!» Как часто ты его произносишь! Тебе надо, чтобы всегда было по-твоему! Но неужели нельзя хоть на минуту представить, что может быть не точка, а, скажем, многоточие, тире или вообще…

      – Междометие! – закончила фразу Бася и смачно ругнулась. – Примерно такое.

      Эд