Наследие великанов. Вадим Панов

дурак?

      Кувалда сначала опешил от подобной наглости, но через секунду вспомнил предупреждение доктора и побледнел:

      – Я…

      Плоская фляжка выпала из ослабевшей руки великого фюрера, и по чистейшему полу приёмной потёк ручеёк виски.

      – Кувалда, мне же здесь работать! – взвыл эрлиец и в гневе активировал стерилизующее заклинание. В кабинете запахло горящим виски. – Кувалда!

      – Что со мной буфет? – пролепетал великий фюрер, пытаясь ухватиться за кушетку.

      – На время потеряешь ориентацию.

      – И всё? – почти обрадовался одноглазый, но в следующий миг вновь растерялся: – Ой…

      – И будет голова кружиться…

      – Ой…

      – И тошнота…

      – Гфе вефро?

      – В твоей машине.

      – Я не могу в таком вифе возвращаться в Форт, – простонал великий фюрер, медленно опускаясь на пол.

      – Значит, переночуй где-нибудь, – процедил врач, подхватывая одноглазого под мышки. – Только не здесь. Здесь закрыто на деротацию.

      На этих словах Кувалду вырвало.

///

      – Это фюрер? – сглотнув, спросил Штекер Гнилич, изумлённо разглядывая процессию.

      – Великий фюрер, – поправил бойца уйбуй Утюг.

      Они с приятелем проезжали по тихим улочкам, выбирая, какой магазин ограбить, увидели внедорожник вождя и решили посмотреть, что Кувалда тут забыл. Ожидание не затянулось, и как раз в тот момент, когда дикари допивали бутылку, из дверей с вывеской «Частный медицинский кабинет доктора Извекова» появилась заворожившая их процессия.

      – А почему он такой… – Штекер снова сглотнул и несколько раз сжал кулак, пытаясь с его помощью отыскать в голове нужное слово.

      – Больной? – подсказал Утюг.

      – Да! – кивнул Штекер, продолжая таращиться на невиданное зрелище. – Я его совсем другим помню.

      – Кувалда так долго правит, что его другим никто не помнит, – не особенно верноподданно заметил Утюг.

      Впрочем, он всегда был немного оппозиционером. Впрочем, все Красные Шапки были немного оппозиционерами и любили засунуть потную ладошку в карман и поёрзать в нем, складывая фигу. В знак протеста. Ну и для удовольствия.

      – Видать, Кувалда – всё, – вздохнул Утюг. – Отфюрерствовал.

      – Может, ещё оклемается?

      – Ты что? – Утюг покачал головой: – Сам посмотри.

      А смотреть было страшно, потому что Заморыш, водитель одноглазого, и пухленький брюнет в белом халате буквально несли великого фюрера к машине. При этом великий фюрер мычал, вращал глазом и рвался изнутри. Заморыш печально вздыхал, а пухленький злобно ругался.

      – Надо его на телефон снять, – внезапно предложил Штекер, доставая трубку. – Для истории. Мы ведь, считай, на похоронах сейчас.

      Утюг хотел запретить приятелю записывать умирающего вождя, но в последний момент передумал: в конце концов, видосик получится прикольный, можно будет поржать с пацанами, а если вдруг выяснится, что снимать великого фюрера было нельзя, то виноватым окажется