Восхождение. Борис Сопельняк

шутить, – полыхнули антрацитовым огнем миндалевидные глаза немолодого мачо, а ножницы в его крохотных ручках на какое-то мгновенье стали похожи на шпагу. – Я знаю, о чем говорю. Я образованный человек и много читаю.

      – Я тоже читаю, – продолжал ворчать Костин, – особенно газеты, в которых печатают объявления с предложениями непыльной работы.

      – А я – исторические романы, – вздернул остренький подбородок исполненный собственного достоинства цирюльник.

      – И что, там пишут, что Александр Македонский был блондином, таким как наш Борь… то есть как барон Скосырев? – заметив высунувшийся из-под пелерины кулак приятеля, поперхнулся Костин.

      Тут уж испанский цирюльник запел таким соловьем, что даже Борьке стало неловко.

      – Ах, простите! Ах, извините! Я совсем захлопотался. Да и в помещении несколько темновато. Чего изволите, господин барон? Какой фасон предпочитаете? Сейчас в моду входит полубокс. А можно и польку. Вам все будет к лицу… как и Александру Македонскому, – неожиданно выпалил он, – сверкнув глазами в сторону Костина.

      – Полубокс – это как? – поинтересовался Борька.

      – Сзади – на нет, а спереди коротенькая челочка.

      – Нет, никаких челочек! – вскочил со своего места Костин. – Наш барон должен быть неотразим. Дамы должны восхищаться королевским отливом его волос, а не таращиться на голый затылок. Значит, так, – подошел он вплотную к цирюльнику. – Волосы пусть лежат гладенько, но их должно быть много. И самое главное, вот здесь надо сделать проборчик, – разделил он голову на две неравные части. – Понимаете, косенький такой проборчик.

      – Понимаю, – согласно кинул цирюльник. – Господину барону такой проборчик будет к лицу.

      – Тогда – за дело! – скомандовал Костин и углубился в газету.

      Маленький цирюльник был мастером своего дела, он работал так изящно и виртуозно, что даже Скосырев залюбовался мельканием ножниц, расчесок и каких-то других блестящих инструментов в его маленьких руках.

      – Послушайте… э-э-э, – стараясь придать голосу как можно более безразлично-беспечный тон, вымолвил Скосырев. – Как вас зовут?

      – Рамос, господин барон, – почтительно склонил голову цирюльник. – Франциско Рамос.

      – Что это вы, Рамос, говорили об Александре Македонском? Он что, и вправду был блондином?

      – Да, господин барон, таким же ярким блондином, как и вы.

      – Но как же так? Ведь он же грек, а все греки черные.

      – С вашего позволения, Александр не совсем грек. Как и его отец, македонский царь Филипп II, он был македонцем. Да, в основном македонцы черные, или, точнее говоря, брюнеты, но люди царского происхождения, чтобы всем было видно, что они сродни богам, по воле Зевса были голубоглазыми блондинами.

      – Ишь ты-ы, – изумился Борька. – Выходит, я тоже, как бы это сказать, сродни…

      – Не богам, конечно, – с неожиданным металлом в голосе подхватил Рамос. – Нет, не богам! Тем более что как убежденный католик я считаю, что Бог один и Бог един.