Великие судьбы русской поэзии: XIX век. Евгений Борисович Глушаков

уединении. Вот если бы Наталью Николаевну и уже родившихся детишек перевезти сюда или в Михайловское. Тогда бы можно было – писать и писать!

      Поэта все больше и больше тяготила петербургская светская жизнь, требующая больших денег и пустопорожней траты столь драгоценного для творчества времени. А тут ещё, как бы в насмешку, в конце 1833 года Пушкина пожаловали в камер-юнкеры. Этот пажеский чин обыкновенно давался шестнадцати-семнадцатилетним юнцам-аристократам. Присвоение же его 34-летнему мужчине было оскорбительно и тягостно своим постоянным публичным позором, ибо отныне Александр Сергеевич был обязан присутствовать на всех придворных балах, да ещё в ненавистном камер-юнкерском мундире. У поэта окончательно созревает желание оставить службу и перебраться с семьёю в деревню.

      Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит —

      Летят за днями дни, и каждый час уносит

      Частичку бытия, а мы с тобой вдвоём

      Предполагаем жить… И глядь – как раз – умрём.

      На свете счастья нет, но есть покой и воля.

      Давно завидная мечтается мне доля —

      Давно, усталый раб, замыслил я побег

      В обитель дальнюю трудов и чистых нег.

      25 июля 1834-го Пушкин подаёт главному шефу жандармов Бенкендорфу прошение об отставке, присовокупив к нему просьбу о разрешении по-прежнему пользоваться государственными архивами. Николай I прошение принял, а в просьбе отказал. Видя царский гнев и укоряемый Жуковским в неблагодарности по отношению к государю, а также нуждаясь в доступе к историческим материалам, Александр Сергеевич забирает прошение назад.

      И никаких перемен. Поэт по-прежнему служит при дворе, по-прежнему посещает балы и не имеет возможности для интенсивной сосредоточенной литературной работы. И заботы, заботы, заботы! Надо заниматься и расстроенными материальными делами родителей, и помогать младшему брату Льву Сергеевичу. И Наталья Николаевна плодоносит почти беспрерывно. Всего детей в семье поэта родилось четверо: два мальчишки – Саша, Гриша, и две девчонки – Наташа, Маша. Перебрались из Полотняного завода на иждивение к Александру Сергеевичу и две свояченицы, сестры Натальи Николаевны, – Екатерина и Александрина. Даже хлопоты о продаже государству собственности Гончаровых – медного истукана, изображавшего Екатерину Великую, легли на его плечи. Ладно хоть оплачивать бальные наряды жены поэта взялась её родная тётка графиня Загряжская.

      В 1834 году поэт, раздосадованный несостоявшейся отставкой, опять посетил Болдино. В середине сентября приехал, через месяц уехал. Увы, на этот раз расписаться как следует не удалось. Не то настроение. Единственное – «Сказку о золотом петушке» сочинил в эти дни Александр Сергеевич, и опять-таки не без нравоучительной морали для своего царственного цензора, весьма нескромно поглядывавшего на блиставшую красотой супругу поэта. По сюжету этой самой недетской из пушкинских сказок за честь обманутого мудреца, с которым