Полководец Соня, или В поисках Земли Обетованной. Карина Аручеан (Мусаэлян)

рассказывала тётя Кыся, – казалось, мама не любит никого, кроме Сони с Адамом; местных сторонится, за глаза называет «чернь» и брезгливо морщит губы. Папа в Бога не верит, но всех понимает, жалеет не осуждая – и люди рядом с ним делаются добрее.

      От папы у Сони теплело на сердце, а маминого брезгливого высокомерия она стеснялась: становилось жалко тех, на кого оно было обращено. Она боялась: вдруг люди поймут, что вежливая улыбка мамы и доброжелательные «Здравствуйте! Как поживаете?» – обманные, а на самом деле ей всё равно, кто как поживает.

      Когда мама бывала свободна, то рьяно занималась Соней, уберегая от «тлетворного влияния улицы», – сочиняла с ней ребусы, кроссворды, шарады, читала Пушкина и пела красивые грустные романсы о хризантемах в саду, о трёх юных пажах, любивших королеву, о чайке, которую шутя убил охотник, и о камине, где печально догорает огонь.

      А за окном гуляли местные:

      – Мне не надо шоколада,

      мне не надо колбасы.

      Дайте мне кусочек мыла

      постирать мои трусы!

      Вот «брошенка» Лизавета начинает страдания:

      – Ветер дул, берёзка гнулась.

      Я в любови промахнулась.

      Ураган леса качает —

      милый на меня серчает.

      А вот заголосила тётка Анна, у которой муж в тюрьме:

      – Ой, как дымно – не проглотишь.

      С кем рассталась – не воротишь…

      В тот день, когда Соню припугнули страшными карами за шкоду с бюстом вождя, она тоже решила поделиться с людьми страхами – вышла на круг и завела басовитым речитативом «со слезой»:

      – Кто-то в нашу дверь стучится,

      сердце моё ёкает:

      ой, за мамою пришли —

      увезут далёко…

      Тут же кто-то откликнулся:

      – Не горюй ты, наша Соня,

      не печалься шибко!

      Отвоюем твою маму,

      скажем, что ошибка…

      – А чего ж дядю Михея не отвоевали? – спросила тихо Соня, поняв вдруг, что участие местных, в общем-то, жалостливых и добрых, пасует перед опасностями и до дел не доходит… они всегда согласятся с чужой и даже со своей бедой и не станут противиться ей, страшась беды большей, – лучше потоскуют потом вместе, да этим ограничатся.

      Соня почувствовала со стыдом, что на самом деле не очень-то любит этих людей – скорее, изучает, опасаясь их переменчивости, не доверяет и рассчитывать может лишь на себя. Ну и немножко на родителей, хотя с некоторых пор стало временами казаться, что она старше них.

      Новая неизвестная ей самой сила вызревала в ней.

      Гулянка как-то сама собой разладилась. Все разошлись.

      – И-э-э-х, Соня, такой вечер попортила!

      – Сами хороши, – огрызнулась Соня, чего никогда себе прежде не позволяла, и, опустив голову, побрела домой.

      На другой день она исчезла.

      ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

      Все заколдованные, – догадалась Соня, – но сами этого не знают! И мама с папой не знают – ведут себя, будто всё как надо. Но и над ними уже нависла тень Кощеева царства, превращает в кощеевых слуг всех без их ведома. Только