Любовь не на шутку, или Райд Эллэ за!. Любовь Черникова

не посмеет тронуть и пальцем. Уж поверь, по доброй воле нарушать приказы Кхамлэ никто не рискнет.

      Дождавшись, пока доем, оленерогий забрал поднос и унес раскладной табурет. Остановившись у выхода, вдруг спросил:

      – Ничего не хочешь сказать?

      – Спасибо? – удивленно подняла брови я и категорично отрезала: – Нет.

      Культист снова огласил смехом окрестности. Кажется, я сегодня только и делаю, что его веселю.

      – Может, желаешь что-нибудь спросить? – задал он наводящий вопрос, попав в самую точку, но я продолжала молчать, хотя язык так и жгло. – Ну как знаешь, Халли, – прежде чем дверь затворилась, вдруг назвал он меня по имени.

      Райд Эллэ

      Похоже, морить пленников голодом у культистов принято не было, ну и я не стал выпендриваться, съел все до крошки – неизвестно, когда доведется перекусить в следующий раз. Чувствовал себя по-прежнему неважно, а потому решил поспать, пока есть такая возможность, но прежде перекинулся – у зверя сон чутче и регенерация намного выше, да и лежать на полу в волчьей ипостаси удобней.

      Засыпая, думал о Халли и о странных словах культиста: «Не сейчас». Что оленерогий этим хотел сказать?

      Разбудили шаги. Услыхав их, обернулся человеком задолго до того, как кто-то приблизился к моей клетке. Судя по запаху, снова Агнелис – тот маг, что так неудачно перешел мне дорогу. Плохо. Вспомнив предупреждение оленерогого, всерьез обеспокоился – воздействие магией крови вредит мозгам, а я против этого воздействия совершенно беззащитен.

      Притворился спящим на всякий случай, но фанатик не стал снова надо мной издеваться. Недовольно сопя, потоптался под дверью, подергал ее раз-другой и ушел. Урод источал злость и раздражение, точно гнилой плод груши-реликта – смрад и зловонную жижу. Волна его эмоций была настолько мощной, что окружающие и без всякой эмпатии, должно быть, чувствовали себя неуютно. Убью при первой же возможности, дай только сил, Великая Мать!

      К моменту, когда принесли завтрак, я умудрился снова задремать.

      – Дрыхнешь? – поинтересовался фанатик вместо приветствия. – Правильно делаешь!

      Оленерогий улыбнулся так, будто и правда рад был встрече. Надо сказать, увидев его, я отчего-то невольно испытал облегчение, но, как и вчера, предпочел обойтись без слов.

      – Все верно, – одобрительно кивнул болтливый культист, сунув мне в руки миску. – Многозначительное молчание придает суровости облику мужчины. – Он хохотнул. – Кстати, Эллэ, с ипостасью поосторожнее – шерсть повсюду, и псиной воняет. – Он демонстративно сморщил нос.

      Псиной?! А вот за это можно и в морду! Заставил себя прирасти к месту. Стоп! Эллэ?! Откуда он знает, кто я такой?! Мне-то его рожа совсем незнакома.

      – Не кипятись и прислушайся к совету: поешь, отоспись как следует, пока есть возможность.

      – Шаман, ты тут? – негромко позвали снаружи.

      Приложив палец к губам, оленерогий одарил меня новой улыбкой, точно девицу, и вышел.

      – Ты велел присматривать за пленницей… – начал было подошедший.

      – Ну?

      – Там это… Агнелис ошивается.