Золото Югры. Владимир Николаевич Дегтярев

Знаю я купца как набожного, честного человека. Поищи в шкафчике у пристенка чистую бумагу и чем писать…

      Пока Старинов искал бумагу, чернильницу и чинил перо, старец Феофилакт рассказал ему историю русского «гостя» Изотова.

      – Он, будучи восемнадцати лет от роду да в силах, годовалого бычка валил одним ударом, – и решился в поход за Камень. Было это тому лет двадцать назад. Я сам, будучи этого монастыря келарем, бил челом прежнему игумену за Изотова. Чтобы тот дал ему денег из монастырской казны, в зачет будущей добычи. Игумен наш прежний, не то что нынешний… Прежний людей понимал и зорко видел, где воровство, а где весомое дело для общей пользы…

      Макар слушал вполуха… Историй про то, как ушкуйные люди уходили за Камень, за Уральские горы, в таинственную и неизвестную Югру, он слышал немало. Такие истории уже сто лет рассказывают зимними вечерами немощные старцы, в назидание внукам да правнукам. Сладость всех россказней в том, что они, как сказка. «Пошел на Югру, вернулся с хабаром и жил-поживал себе на радость, потомкам на счастье». Где они, потомки, и где их счастье? Те, кто за Камень ходил, – не возвращались. А если и возвращались, то без хабара и без живота. Увечные да болезные…

      Макар затеплил толстую свечу, расправил лист датской бумаги, попробовал перо. Приготовился писать. А старец приготовлений не замечал. Его понесло на россказни.

      – И пошел купец Изотов за Камень, в землю Югорскую, и ходил там три года! Не один ходил, с ним ватажились еще четыре молодца из пермской земли. И вернулись они не токмо что целы-здоровы, а с хабаром! Восемнадцать сороков соболей принесли, да пять шкур черной лисицы, да горностаевых хвостов – бочку!

      – И тут на купца Изотова навалились боярские лихоимцы, – встрял Макарка. – Говори, отец, что писать-то?

      – Погоди… послушай… Навалились, да, на Изотова лихоимцы. Четверо подельников Изотова, тех, что были с Перьми, взяли каждый по два сорока соболей и сгинули. Говорят, в арабские земли ушли. А Изотов в расчет с монастырем отдал пять черных лисиц, а сам с поморским обозом ушел на Белое море, а оттель – в город Бирку, к данам. Много серебра выручил за пушнину. А из хвостов горностаевых, говорят, самой Елизавете, королеве англицкой, королевскую мантию сшили. Вот как!

      – Чего писать-то? – в который раз вопросил старца Макар, душой чуя, что вот-вот его кликнут к игумену, на разбор ночной замятни.

      Старец Феофилакт посопел носом, пошарил под периной и вынул на свет древний лист, весь желтый, уже сыплющийся.

      – А подтверждающий текст спиши отсель, и будя! Имя царя да имя купца измени…

      Макарка пододвинул подсвечник, глянул на первые строки древнего письма и от изумления обломал уже очиненное перо.

      «Повелением Великого князя Московского Василия Третьего, я, его исповедник, игумен Кирилло-Белозерского монастыря, именем Господа нашего всемилостливого и всеблагого повелеваю:

      Купцу Тишке Матюшеву ходить в земли Югорские бессрочно и беспошлинно. А сбор с прибытков тех походов в количестве десятины отдавать на мое