Магическая Экспедиция. Елена Звёздная

меня нет дома! – как-то даже торжествующе воскликнул парень.

      – А мне какое дело? – откровенно взбесился секретарь ректора.

      – У вас нет сердца?! – Складывалось ощущение, что кто-то играет на публику и открыто пробует себя на актерском поприще.

      – Представьте себе – нет, – издевательски ответил Овандори.

      Мне, да и, наверное, уже всем стало уже очень интересно, что на это ответит пафосный Вачовски, но…

      Пафоса не случилось.

      Раздался легкий звон высвобожденного из ножен металла, и совсем иным, холодным, обманчиво мягким, с едва угадывающимися повелительными нотками голосом неизвестный Вачовски произнес:

      – А вам никогда не говорили, что ложь провоцирует сильное желание проверить полученную информацию?! Так, что там у вас по поводу сердца?

      Я села на постели от неожиданности, да и весь университет, казалось, затаил дыхание, шокированный подобным поворотом событий.

      – Уууберите кинжал! Откуда вы его достали вообще?! Это что, черный металл?! От него же раны не заживают! Я… вы… я…

      – Так я могу пройти к магистру Аттинуру?

      – Ддда-дда, конечно, не смею вас ззззадерживать.

      – Вы очень любезны.

      После чего вновь зазвучал соловей, но было уже поздно – все все слышали.

      И на лекции в этот день собирались, будучи крайне заинтригованными.

* * *

      В столовую я теперь, при драконах, могла ходить, но сегодня не особо хотелось: есть под всеобщими взглядами после случившегося вчера – дело не слишком приятное. Так что, свернув в служебный ход, я спустилась со второго этажа на первый и уже собиралась идти дальше, как вдруг услышала тихое:

      – Тсс, Миладка.

      Остановившись, огляделась и увидела стоящего в скрытой полумраком нише служителя Ношру, работающего одним из садовников в университете. Мы с господином Ношру были давно и хорошо знакомы, а в прошлом году я вылечила его дочь от чахотки, тогда-то Имаджентеро и выучила. Просто ничего другого помочь ей бы уже не смогло, а университетский целитель отказался в принципе смотреть ребенка.

      Быстро подойдя к господину Ноштру, я уже хотела было спросить, что случилось, как мужчина, схватив меня за руку, притянул к себе и развернул лицом к коридору, закрыв мне рот ладонью.

      Это было предусмотрительно.

      Очень предусмотрительно.

      Потому что, когда на пыльном полу начали отпечатываться следы невидимого зверя, я едва не закричала. Садовник же держал меня ровно до тех пор, пока зверь не скрылся в проходе, ведущем в общий коридор и оттуда в столовую. Проходе, по которому собиралась пройти я!

      – Это, – шепотом начал господин Ноштру, – появилось часа в четыре утра. По самой темени. Я чего внимание обратил – Айван Горски в саду ошивался. Сам. Ходил, но не курил. Ты же знаешь, Горски шмалит всегда, как печь прохудившаяся, а тут ни сигарки. Я и насторожился. Знаешь, напрягает, когда что-то идет не так, тревожит это. И стало быть, постоял там, неподалеку, за деревьями. Недолго стоял. Вскоре глядь, идет мужик, и подошвы сапог его синим светятся, ну знаешь, как