От зависти и ревности. Наталья Степанова

сколько можно было терпеть мои попойки. Сколько раз моя бедная мамочка, невысокого роста, хрупкая, надрываясь, чуть ли не на руках меня несла, только чтобы я не валялся под забором на холоде, а спал у себя в постели. А сколько раз она со слезами на глазах умоляла меня бросить пить.

      Однажды случилось так, что я ушел в запой, уехал с незнакомыми людьми и долгое время не давал о себе знать. Мать выплакала себе все глаза, решив, что я умер. Когда я наконец заявился, она лежала в постели: у нее тогда уже совсем было плохо с сердцем, а я даже не знал этого (не хотел знать, чего уж тут говорить!). Через два часа после моего возвращения домой ее не стало.

      Соседи похоронили ее на свои деньги, так как я и гроша не мог дать. Меня они презирали – и правильно делали!

      Вернувшись с похорон (на поминки соседи меня не позвали), я всю квартиру перевернул, надеясь найти хоть что-нибудь, что можно было бы продать и купить бутылку водки, хотя я и знал, что в доме уже давно ничего ценного не осталось – все я пропил. Среди старых документов я нашел кошелек, а в нем лежал сложенный вчетверо листок бумаги, на котором был написан «Сон Пресвятой Богородицы», как мне тогда показалось, стишок – и больше ничего. Сунув кошелек в карман, я закрыл дверь на замок и вышел на улицу. Постояв немного, пошел к деду Макару, надеясь выклянчить стопку самогона. Зайдя к нему, я увидел в углу ружье. Самого деда не было видно. Схватив ружье, а также фонарик, лежавший рядом на полке, я выбежал на улицу. Сперва решил, что продам ружье, но потом спохватился: ведь опознают, деревня-то наша небольшая. И тут в голову пришла шальная мысль пострелять.

      Деревня наша стоит среди лесов. Парнем я ходил с другом на охоту, и мы даже как-то раз завалили лося. В памяти моментально возникло сочное, дымящееся мясо – я хотел есть. Ноги сами понесли меня в самую чащу. Тогда я надеялся на удачу и думал, что должно же мне все-таки хоть в чем-то повезти.

      Ходил я долго и в конце концов понял, что заплутал. Неожиданно погода испортилась, поднялась метель. И тут я заметил волков. Не помня себя от страха, я взобрался на дерево, но волки окружили его и, задрав морды, смотрели на меня своими сияющими желтыми глазами. Шло время – они не уходили. Меня мучил голод, хотелось спать. В темноте было слышно, как волки протяжно зевают, поскуливают, глаза их зловеще светились. Ох, и страшно мне было…

      Не знаю, сколько прошло времени – для меня оно остановилось! Пытаясь спастись, я стал рыться в карманах, хотел что-нибудь поджечь и бросить в волков. Кроме написанного на листочке «стишка», я ничего не нашел. «Клочок бумаги меня не спасет», – подумал я и вздохнул, вспомнив мать. Вдруг, несмотря на весь ужас происходящего, нестерпимо захотелось увидеть написанные ее рукой слова, ведь листочек этот – единственное, что от нее осталось.

      Достав из-за пазухи украденный у деда фонарик, я стал читать. Вверху, как я уже говорил, было написано: «Сон Пресвятой Богородицы». Читая заговор, я плакал от жалости к матери и к себе, плакал о бездарно прожитой жизни…

      Слезы забрали у меня