В гости. Макс Игнатов

впятером – я с женой, Валька и Славик со своей благоверной. Собственно, Верка – она же благоверная Славика – и сварганила нам все это мероприятие. Она журналист, проныра всех типа знает, ну и то ли интервью брала, то ли ее там где-то за что-то взяли – точно не знаю, в общем – договорилась, что старая карга будет рада, если к ней в ее загородное шале приедет молодежь послушать ее и пожрать на халяву. Это тоже было обещано.

      Меня больше вторая часть этого марлезонского балета интересовала. К опере, оперетте и прочим спектаклям я получил отвращение еще в школе, когда нас классами возили по театрам всяких «Щелкунчиков» смотреть. Все, чем мы там занимались – плевались в девчонок из трубочек жеваной бумагой или стреляли с надетых на пальцы резинок, почему-то называемых «авиационками», пульками по соседним рядам. Как-то раз кто-то заехал пулькой в глаз олененку Бемби, заслуженной артистке республики, после чего действие прекратили минут на двадцать, а строгая тетенька со сцены все это время что-то высказывала залу о совести и морали.

      Так что все эти песни во время того, как тебя колют шпагой – это не ко мне. А вот чего вкусного вкусить, выпить децл – это можно. Не скупая ведь старуха должна быть, раз зовет – наверняка поляну накроет. Послушаем ее бред, арии там всякие, пусть Верка вопросы позадает – потерпим!

      Непьющий Славик на своей «зафире» притараканил нас прям к воротам усадьбы звезды. Да, некисло бабуля нагребла в свое время! Только домик не на один лям бакинских тянет, а еще пристрои всякие, и все такое…

      Позвонили. Дверь открылась автоматически – входите, мол, но машину оставьте за воротами. Хрен с тобой, все одно тут камеры, никто колеса не полезет снимать, да и народ вокруг не бедный живет. Еще те хоромы понастроены, и тачки стоят рядом такие, что понимаешь, почему до ближайшего транспорта километра три пехом.

      Пошагали по плитке к дому. Слева что-то натужно заскрипело, и нас попросили остановиться. Мы повернулись к скрипу. В гамаке сидел какой-то мэн в кепке, клетчатых шароварах и безрукавке с бабочкой. Резким движением он выпрыгнул из гамака и подошел к нам. Его морщинистое лицо резко контрастировало с движениями и мускулатурой. Протянув руку к воротам, он нажал на какую-то коробочку, и автоматическая дверь закрылась.

      – Хэлло, журналисты, я Боб, дворецкий, – повернувшись, представился он. – Следуйте за мной.

      Для всех нас понятие «дворецкий» ассоциировалось с кем-то из старого сериала, и я был уверен, что все проводят определенные аналогии между Бобом и тем персонажем. Тем временем Боб танцующим походняком довел нас до высокого крыльца.

      – Мадам ждет вас в главной зале, – оповестил он, открывая громадную входную дверь. – Прошу!

      Первое, что пришло мне в голову, когда я увидел «мадам» – не ты ли, мать, «Барселону» с Меркури пела? Теперь понятно, нахрена тут такие здоровенные двери! Неимоверных размеров бабища, сложив пухлые руки на не менее пухлой груди, стояла в центре зала и щерилась во все тридцать два.