Опальный капитан. Спасти Новую Землю. Ольга Куно

даже не окном. Просто включенный тогда режим убирал стену не полностью, а частично.

      Капитан, до сих пор не имевший возможности слышать наш разговор, удивленно наблюдал, как исчезает стекло, а я вхожу в камеру.

      – Закрываю, – предупредил Раджер.

      Я кивнула, не оборачиваясь. С легким шорохом, будто речь шла не о стекле, а об антикварной тюлевой занавеске, стена возвратилась на прежнее место. Не могу сказать, чтобы мне не было страшно. Было. В голове мелкой пичугой, залетевшей в комнату и не находящей выхода наружу, металась мысль: «Ненормальная, куда ты полезла?! Он же убийца, и ему терять практически нечего! А если он тебя придушит, покалечит, возьмет в заложники?»

      – Добрый день, – поприветствовала я капитана, вместо того чтобы прислушаться к голосу рассудка.

      – Добрый! – с прежним нескрываемым удивлением откликнулся он.

      И продолжил изучающе меня рассматривать. Как экспонат Музея космоархеологии.

      – Давайте обработаем ваши ожоги, – предложила я, стараясь, чтобы голос звучал максимально уверенно.

      – А ты смелый парень, – заметил Макнэлл, склонив голову набок.

      – Угу. В учителя другие не идут, – поддакнула я, извлекая из коробочки первый белый прямоугольник.

      Бумагой «исцеляющая бумага», конечно, не являлась. Настоящую бумагу вообще днем с огнем было не сыскать. Художники-ценители с огромным трудом и за большие деньги доставали драгоценные листы, выпускавшиеся на планете Грин. Но большинство ограничивалось сенсорным творчеством на голографических панелях и прозрачных экранах.

      Впрочем, я отвлеклась от главного, и не случайно. Страх быстро отступал, а вот с чувством вины дело обстояло противоположным образом. Чем дольше я смотрела на капитана, тем сильнее колола совесть: надо было приехать вчера. Крупные красные пятна уродовали правую сторону лица – наверное, именно этой стороной он повернулся ближе к Кортону, готовясь принять тарелку. Едва ли не самая большая пораженная область протянулась до уголка глаза. Хорошо еще, что он не ослеп наполовину! Ниже кожа была чище, я заметила только небольшой ожог на подбородке.

      Осторожно приложила бумагу к лицу заключенного. Лист тут же начал сморщиваться и менять форму, подстраиваясь под пятно. Вскоре он уже держался сам, и я смогла убрать руку. Определив свойство и уровень недуга, медикамент начал выполнять свою работу. Я извлекла из коробочки следующую порцию. Капитан вел себя спокойно, моим действиям не мешал.

      – Зрение не пострадало? – все-таки решила уточнить.

      – Глаз в порядке, – слегка поморщившись, видимо, от воспоминания, ответил он.

      Я перешла к третьему куску бумаги. Для лица – последнему, но оставался еще один ожог на шее.

      – Как насчет занятия? – поинтересовался Макнэлл.

      – Разок можно и обойтись, – констатировала хладнокровно, – не думаю, что вы пропустите что-нибудь важное.

      В тот момент он промолчал, но когда я закончила, и четвертый листок приобрел форму изуродовавшего кожу пятна, заговорил снова.

      – Не стоит тебе продолжать сюда ходить,