Правила черной некромантии. Елена Малиновская

голосом начал я, другой рукой прикоснувшись ко лбу женщины. – Ты меня слышишь?

      Мои пальцы слегка засеребрились, усиливая заклинанием воздействие гипноза.

      – Да, – безжизненно отозвалась она, и легкий румянец коснулся ее щек. Хороший знак. Если бы не мое желание провести сейчас допрос, то женщина очнулась бы безо всяких проблем.

      – Что ты увидела в зеркале? – спросил я. – Что тебя так напугало?

      – Я увидела свою смерть, – бесстрастно ответила она. – Каждый, кто входит в библиотеку, видит свою смерть. Это пугает.

      Я нахмурился. Очень интересно, почему я ничего не увидел, кроме своего отражения?

      – Кроме тебя еще кто-нибудь видел в зеркале нечто странное? – Я провел пальцем по лбу Зильги, стирая испарину.

      – Мы все видели. – Зильга устало вздохнула. – Поэтому Дарий пьет. Поэтому Хельга и Дан убираются в библиотеке на ощупь, страшась лишний раз оглядеться по сторонам. Это… Это слишком страшно… Когда видишь, как твое тело пожирают могильные черви. Когда чувствуешь копошение опарышей в глазницах. Когда понимаешь, что тебя похоронили заживо.

      – Ты видела, что тебя похоронят заживо? – Я не сумел удержаться от удивленного восклицания.

      – Мы все видели это, – печально проговорила Зильга. – Я, Дарий, Хельга, Дан. Мы видели, как нас кладут в гроб. Бледных и холодных, словно трупы. Но только мы чувствовали и осознавали все. А потом комья земли начинали барабанить по крышке гроба. Сначала громко, потом все тише и тише. И наступала вечная темнота. Знаешь, как страшно: понимать, что тебя зарыли заживо, что спасения ждать бесполезно, что солнце… Солнце больше никогда не прикоснется к твоей коже, и все, что тебе отныне осталось – мрак, сырость и поцелуи червей.

      – Биридий и Стеша тоже видели это? – жестокосердно продолжил я, не обращая внимания на приглушенные всхлипывания женщины. Сейчас не время для жалости, лучше узнать как можно больше, с чем мне предстоит иметь дело.

      – Биридий… – Зильга печально улыбнулась. – Он никогда не рассказывал о том, что ему явилось в проклятом зеркале. Но сам уже давно не заходит в библиотеку. Смеется над нами, издевается, называет чушью и бредом наши истории. И до жути боится оказаться один на один с зеркалом. Стеша наверняка видела что-то. По крайней мере, она сама затащила бедного мальчика в постель, надеясь, что тот заберет ее из дома.

      – Что случилось с так называемым Вулдижом? – поинтересовался я, прислушиваясь, не идут ли за нами из обеденного зала. – Он исчез сразу после визита в библиотеку, не так ли?

      – Сбежал, – подтвердила Зильга. – И его не стоит в этом винить. К чему связываться с проклятым семейством, когда вся жизнь впереди. Вот только мальчик не учел одной мелочи: раз взглянув в зеркало, ты навсегда оставляешь частичку своей души в нем.

      – Давно это началось? – задал я последний вопрос, краем уха слыша, как кто-то грохочет сапогами по лестнице.

      – Не помню, – честно ответила Зильга. – Несколько месяцев, быть