Неуязвимых не существует. Николай Басов

прежде, в детстве, и было ли оно вообще – мое детство. В памяти остались только бесконечные ментальные тренинги под ментоскопом, когда я стал уже вполне сложившимся юнцом, и, разумеется, полный курс Умираний. Все эти тренинги установили следующие специализации – скорость, телепатия и метаморфия. Иногда ее еще называют автоликией – в честь сына Гермеса и деда Одиссея по материнской линии, который был, по сути, вором, но умел менять свою внешность под любого человека, а иногда даже становился невидимым.

      Скорость мне развили не очень, поскольку я слишком часто рвал органы своего тела. Телепатия у меня тоже была куда как ниже среднего ментата, поскольку мне не хватало биологической энергетики. А про автоликию и вовсе говорить не будем – мне она должна была помогать лишь менять внешность, чтобы уходить от преследования. Я бы не мог даже «перетечь» в четырехногого бегуна, вроде волка, или быстро нарастить массу, чтобы замаскироваться под мутанта, скажем, весом в треть тонны отменных мускулов.

      Помимо этих базовых величин, в меня, конечно, вогнали огромное количество данных о всяких тактиках выживания, о боевых техниках в разных условиях, о полицейских штучках, о противомерах этим штучкам… Чтобы поднять психологическую устойчивость, в меня также механически, как на лазерный диск, записали массу данных по истории, это должно было помочь мне думать в причинно-следственном ряду. Что ни говори, а работа историка совсем не чужда следовательской. В итоге я мог бы, наверное, получить некую ученую степень в среднепровинциальном университете, но не потому, что имею к этому склонность, а потому, что меня так сотворили.

      Иной раз, пытаясь оценить ту или иную операцию и взвешивая свои шансы на успех, я приходил к выводу, что солдат Штефана из меня получился, скорее всего, слабый. В старину солдаты Штефана имели по десятку разных специализаций, и это не считалось верхом возможностей. Иные из оперативных штучек они изобретали сами, правда, даже другим солдатам оставалось непонятно, в чем была суть изобретения и как это следовало исполнять. Зато с ними не связывались даже самые страшные из злодеев. А тогда и среди уголовников бывали фигуры вполне легендарные… Или всякое время рождает свои легенды, подобно тому, как земля всегда выносит камни на поверхность, как море выбрасывает на берег пуки водорослей, как разум очищает воспоминания, даже если они стерты и уже ничего не стоят?

      Еще про нас рассказывают, что от союза неизмененной женщины и солдата Штефана когда-нибудь родится герой, который что-то там такое обновит. Вероятно, имеется в виду наш мир. Не знаю, в такое я не верю.

      Но женщины, особенно неизмененные, с этим считаются и предпринимают соответствующие действия. Иногда это приятно, но чаще создает проблемы.

      Итак, мы были созданы для боя за что-то, что можно назвать светлым, неиспорченным человеком, хотя сам термин давно превратился в абстракцию, настолько редко данный объект встречается в нашем мире. И потому умение это сделалось скорее наказанием, чем заслугой или