.

я включила оба.

      Потом зашла в первое маленькое помещение с разбросанными коробками, опустила за собой панель, после чего закрыла дверь, села между коробками, надела ботинки, посветила фонариком на включатель, щелкнула. Получилось!

      Пришлось перерыть почти все разбросанные коробки, потому что определить, какая из них находилась наверху до падения, было невозможно. Черный чемоданчик обнаружился в самой последней коробке, из чего я заключила, что день сегодня у меня не из удачных.

      Поэтому, подключив к розеткам провода, я не сразу открыла ноутбук, а почти минуту уговаривала его оказаться исправным и с дискетой.

      Повезло наполовину. Ноутбук работал, но дискеты не было.

      Черт! Черт!! Черт…

      Ладно, главное, собраться. И ничего не напутать. Так, пароль, запрос, вызов электронной подписи. Посмотрим, что это… Счета, счета, счета. Не философ, а бухгалтер какой-то, честное слово! Выскочил вопрос на английском. Действительно ли я желаю отправить все указанное по заданному адресу? Стоп! А я не желаю отправлять по указанному адресу! Еще вопрос. Повторить подпись корейца. Да пожалуйста! Теперь нужно куда-то перегнать все, что на меня свалилось, а дискеты нет. Думай, Алиса, думай!

      Лучше всего в такой ситуации, по прежнему опыту моих уходов из дома, покопаться в карманах. Раньше я это делала на предмет обнаружения завалявшейся монетки… Ну вот. Повезло. Я смотрю на кусочек картона, имя Пенелопа написано золотом, факс, Интернет, электронная почта… Я осторожно подношу к губам и целую карточку, и еле слышный приторный запах успокаивает мое колотящееся сердце, как будто Пенелопа специально окуривает свои визитки дымком ароматических палочек для утешения потерявшихся сердец.

      …Я не собиралась заходить за перегородку в соседнее отделение, я только потрогала фанеру, за которой жил мамин запах, укрылась курткой и сразу же поплыла. Когда, засыпая, я не вижу стен и потолка (такую кромешную темень, конечно, еще нужно поискать, но два-три раза я в ней оказывалась), мне кажется, что я плыву, сны тогда бывают неприятными, но делать нечего, подсаживать фонарик не хотелось, и я поплыла, поплыла в мутной воде моих кошмаров и страхов, слегка приглушенных мстительным чувством злорадства.

      И злорадствовала я не зря.

      Рита кое-как встала, обошла дом, обнаружила открытую дверь на улицу и стала кричать во двор. Она кричала и кричала: «Алиска, не дури, иди завтракать!», пока на ее крики не пожаловал охранник номер один. Рита объяснила, что вчера вечером мы с нею немного повздорили, «ничего особенного, и вина было всего две бутылки…», а теперь я куда-то делась, а чайник еще теплый, но нет моей одежды и ботинок, и дверь на улицу открыта.

      Охранник номер один позвонил по сотовому. Пришли охранники номер два и три. Они обошли дом, метр за метром, еще не беспокоясь, переговаривались и шутили на втором этаже, я слышала сквозь пелену дремоты их смех, посветила на часы. Это было в девять сорок.

      К десяти тридцати пожаловал четвертый охранник – контуженный на голову Коля, он внес некоторое беспокойство,