Хроники Черного Отряда: Черный Отряд. Замок Теней. Белая Роза. Глен Кук

Душелов стоял между солдатами. Оба падали с величественной неторопливостью срубленной вековой сосны.

      Я принялся лупить Ворона. Он застонал, приподнял веки, и я заметил расширенные зрачки. Сотрясение. Проклятье!

      Душелов взглянул на своих единомышленников и сообщников, потом медленно повернулся ко мне.

      Трое Взятых приблизились. За их спинами умирал Висельник, причем делал это весьма шумно. Но я его не слышал. Я встал на непослушные ноги и посмотрел в лицо своей судьбе.

      «Мне не положено так по-дурацки погибнуть, – подумал я. – Это неправильно…»

      Все трое стояли и смотрели на меня.

      А я смотрел на них. Ничего другого мне не оставалось.

      Костоправ, ты храбрец. У тебя, по крайней мере, хватило духу взглянуть смерти в глаза.

      – Ты ведь ничего не видел, верно? – негромко спросил Душелов.

      У меня по хребту пробежались холодные ящерицы. Это был голос одного из мертвых солдат, рубивших Твердеца.

      Я покачал головой.

      – Ты был слишком занят, сражаясь с Твердецом, а потом занимался Вороном.

      Я слабо кивнул. Колени превратились в студень, иначе я рванул бы прочь без оглядки, хоть это и было бы несусветной глупостью.

      – Уложи Ворона на ковер Зовущей, – велел Душелов.

      Ругая и упрашивая, я помог Ворону встать и добраться до ковра. Он совершенно не понимал, где находится и что делает, но не препятствовал мне.

      Я встревожился. На Вороне не было видно ран, но вел он себя очень странно.

      – Отвезите его сразу в мой госпиталь, – сказал я Зовущей.

      Я не осмелился посмотреть Взятой в глаза и не смог придать словам нужную твердость, поэтому они прозвучали как мольба.

      Душелов поманил меня к своему ковру. Я поплелся с энтузиазмом барана, приближающегося к мяснику. Откуда мне знать, вдруг он играет со мной. Если упаду с ковра, это избавит Взятого от малейших сомнений в моем умении держать язык за зубами.

      Он подошел к ковру вслед за мной, бросил на него свой окровавленный меч и уселся. Ковер поднялся и медленно полетел к Лестнице.

      Я оглянулся на неподвижно лежащие внизу тела, снедаемый стыдом. Вышло так несправедливо… но разве от меня что-нибудь зависело?

      Нечто золотистое, напоминающее светлую туманность в полночном небе, шевельнулось в тени, отбрасываемой одной из каменных башен.

      У меня едва не остановилось сердце.

      Капитан заманил обезглавленную и деморализованную армию мятежников в ловушку. Началась мясорубка, и лишь малая численность и крайняя измотанность Отряда не позволила сбросить противника с перевала. Расхоложенность Взятых тоже не стала для нас подспорьем. Один свежий батальон или магический трюк принес бы нам в тот день победу.

      Я ухаживал за Вороном по пути на юг, уложив его в последний фургон. Он будет приходить в себя еще несколько дней. Само собой, на меня легли заботы и о Душечке, но я не жаловался – один ее вид прекрасно разгонял тоску очередного отступления.

      Быть может, именно этим она вознаграждала