Самое справедливое убийство. Ольга Баскова

усмехнулась врач. – Вы слушаете эту истеричку Бронникову, которая с упоением рассказывает вам про пробежки до реки, в то время как мнение компетентных людей вас, видимо, не интересует. Кстати, если Бронникова действительно не принимала наш диагноз, могла бы просить о вскрытии.

      – А вы не сделали вскрытие? – удивился Игорь.

      – Конечно, не делали. – Щеки дамы стали пунцовыми от возмущения. – У бригады оперирующих не возникло никаких сомнений по поводу смерти Клемма. А ваша дорогая Наталья Михайловна могла бы настоять.

      – Ладно, оставим этот вопрос. – Мамонтов понимал: здесь прижать Белозерову не удастся. – Давайте поговорим о ее квартире. Как она перешла к вам?

      – Самовольно захватила, – Анна Петровна громко рассмеялась. – Однажды пришла к ней в гости, мне понравилась жилплощадь, и я сказала себе, что так просто с ней не расстанусь. Вы так и напишете?

      – Мне непонятен ваш цинизм. – Мамонтова бесила эта женщина. – Это во-первых. Во-вторых, вы, вероятно, забыли, где находитесь. Здесь не цирк и не театр, а у вас не пробы.

      – Извините. – Лицо его собеседницы все равно оставалось уверенным и наглым. – Естественно, квартира перешла к моей дочери по завещанию.

      – Но Наталья Михайловна говорит: ее подруга собиралась завещать квартиру ее детям, – вставил следователь.

      – Представьте себе, я знаю, – ухмыльнулась посетительница. – Клемма сама мне об этом говорила, и я не собираюсь скрывать от вас данный факт. Однако мне удалось ее переубедить.

      – Как, если не секрет? – поинтересовался Мамонтов.

      – Да уж какой тут секрет! – Женщина поправила и без того идеальную прическу. – Я, как врач, подробно растолковала ей, почему они, почти одновременно прооперировавшись, не смогут полноценно ухаживать друг за другом, и предложила в помощницы свою дочь, студентку мединститута, – так сказать, квалифицированная помощь до конца жизни в обмен на право наследования жилья.

      – К счастью для вас, ваша дочь не приложила никаких усилий. – Игорь пристально посмотрел в глаза Белозеровой. Та не отвела взгляда.

      – Ну, тут уж она не виновата.

      – А кто виноват?

      – Если хотите откровенный ответ – пожалуйста, – дама по-прежнему не чувствовала смущения. – Виновата сама пациентка. Надо предупреждать о болезнях сердца.

      – И когда же она написала завещание? – Мамонтов продолжал неотрывно смотреть на собеседницу.

      – В больнице и написала, – не задумываясь ответила та. – За день до операции.

      – Почему же она ничего не сказала навестившей ее Бронниковой?

      – Полагаю, надо было спрашивать об этом ее, как вы считаете? – Толстые красные губы расплылись в улыбке.

      Мамонтов еле сдерживал себя, чтобы не нагрубить этой беспардонной женщине.

      – И вы можете показать нам завещание?

      – Естественно, – опять ни тени смущения. – Как бы я, по-вашему, получила квартиру?

      Задав приглашенной еще несколько вопросов, Игорь отпустил ее, распахнул настежь окно и глотнул