Метро 2035: Воскрешая мертвых. Ринат Таштабанов

начинает биться в судорогах.

      Поймав взволнованный взгляд Хирурга, Батя подбегает к хирургическому столу и, схватив девушку за руку, кричит:

      – Катя!

      – Да не слышит она тебя! – орет Саныч. – Действие наркоза заканчивается! У нее начинается болевой шок!

      – Помоги ей! – приказывает Колесников. – Зашивай!

      – Бесполезно! – эхом отзывается Эльза.

      – Что? – переспрашивает Батя повернувшись.

      – Ей уже не помочь, – продолжает Эльза, – пришлось резать внутренности, чтобы достать ребёнка, можно только облегчить страдания.

      – Тогда колите ей передоз! – взрывается Колесников.

      – Нечем столько, – вворачивает Хирург, – мы ей всё загнали перед началом операции, никак не вырубалась!

      – Б…ля!.. – стонет Батя.

      Глаза Колесникова бегают из стороны в сторону, останавливаются на окровавленном полотенце. Не говоря ни слова, Батя срывает его со спинки стула и, отработанным движением свернув в жгут, накидывает как удавку на шею Кати.

      – Один, – считает Колесников сквозь душащие его слёзы.

      – Два, – девушка начинает затихать.

      – Три, – с губ Кати срывается протяжный хрип.

      – Четыре, – Батя смотрит на посиневшее лицо девушки.

      – Пять, – Колесников ослабляет хватку и валится на спину.

      В тени сверкают глаза Эльзы.

      – Ты всё правильно сделал, – говорит она, – другого выхода не было.

      – Руки, – едва слышно произносит Батя, – руки не слушаются, а курить хочется.

      В повисшей тишине слышно, как Хирург чиркает зажигалкой. Прикуривает, дрожащими пальцами подносит самокрутку к губам Колесникова.

      – Затянись, легче будет, – шёпотом говорит он.

      Батя затягивается, выпускает под потолок несколько терпких клубов дыма.

      – Покажи мне моего сына! – рычит Колесников, поднимаясь с помощью Саныча.

      Эльза, задумавшись, нехотя кивает и выходит из тени. В неярком свете потолочной лампы Батя видит, что на руках женщины лежит огромный младенец с приплюснутым черепом, сморщенной серой кожей и немигающими чёрными глазами, напоминающими два пятака.

      – Что… это… – хрипит Батя.

      – Твой сын, как я и говорила, – отвечает Эльза.

      – Выродок?! – орёт Колесников. – Урод?!

      – Обожди! – осекает его Эльза. – Он хоть и не орёт, но на дебила не похож, возьми его.

      Женщина протягивает младенца Бате, но он отшатывается от него как от прокажённого.

      – Убери его! Слышишь, убери! – кричит Колесников. – Эта тварь убила мою Катеньку!

      Колесников переводит взгляд на тело девушки, пробегает глазами по распоротому животу и внезапно меняется в лице. Батю начинает бить частая дрожь. С плохо скрываемой яростью он произносит:

      – Избавься от него! Придуши! Выкинь в отстойник, только чтобы я его не видел! И никто про него не знал!

      – Ты чего! – кипятится Эльза. – Это же твой сын! Он же здоровый! Руки-ноги на месте.