Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Брат во Христе. Сергей Панченко

ему настолько удачной, особенно в плане увеличивающихся доходов, что невольно побежала еще дальше. Отец Анатолий представил, что откроет сиротский приют и добьется помощи на его содержание не только от государства, но и от епархии. Чертовщина, мучившая его в последнее время, забылась (не в последнюю очередь благодаря подействовавшему коньяку). Батюшка снова поднес бокал с коньяком к бороде.

      – Ну, чтоб все получилось! – пожелал он и махнул бокал в открывшееся в бороде отверстие.

      Священник поставил бокал и потянулся за огурцом, да так и замер. Вместо бродяги сидел другой человек в странном одеянии. Оно струилось светом и как будто не отражало его, а излучало самостоятельно. От прежнего бродяги у человека остались только глаза. Они смотрели с любовью и состраданием. Отец Анатолий все же схватил огурец и принялся креститься им.

      – Что я сделал не так? – Коньяк быстро терял свои свойства в испуганном организме.

      – Не что сделал, а что предстоит сделать. – Бродяга, или кто он там был на самом деле, блаженно улыбнулся.

      Отец Анатолий почувствовал, как обстановка его кухни зашевелилась и поплыла, как воск на церковной свече. Тьма накатывала со всех сторон, и только глаза бродяги светились, как два синих уголька. «Помираю, – решил батюшка. – Это ангел пришел за мной, проводить в царствие небесное». Тьма закрыла всё – и свет и звуки и даже тепло, – погрузив в ледяное ничто.

      Отец Анатолий лежал на полу кухни. Теряя по неведомой причине сознание, во время падения, он ухватился за скатерть и все, что стояло на столе упало на него. Священник лежал неподвижно и едва сопел. Капустный лист из перевернувшегося на лицо салата то закрывал одну ноздрю, то распрямлялся под мощным выдохом. Короткий проблеск сознания заставил отца Анатолия дернуть ногой и глубоко вздохнуть. Проблеск нес в себе неприятное воспоминание о пережитом страхе. Он неясно тревожил, но его еще было недостаточно для полного восстановления сознания.

      Батюшка задвигал ногами активнее. Салаты и закуски посыпались с рясы. Святой отец махнул рукой и припечатал к лицу кусок жареного мяса, натертого приправой из красного жгучего перца. Часть приправы втянулась в ноздри во время вдоха. Отец Анатолий зашевелил ноздрями, заерзал на одном месте, а потом громко чихнул. Чих вернул его в настоящий мир. Глаза открылись и забегали по кухне. В них еще читался страх.

      – Ох! – вздохнул преподобный отец. Его тошнило.

      Ощущение было такое, будто он выпил не два бокала дорогого коньяка, а литр сивухи. Отец Анатолий прокрутил в памяти воспоминание и не нашел в нем подтверждения своим сомнениям. Он хорошо запомнил момент отключки. Мозг прорезал разряд молнии. Его же ограбили! Этот маскирующийся под бродягу тип каким-то образом добавил в коньяк клофелин и обчистил его. Святой отец не без труда сел. Обстановка вращалась, вызывая приступы тошноты. Живот резало, как после отравления.

      – Молочка бы. – Отец развернулся в сторону холодильника и на карачках дополз до него.

      Холодильник не работал. В нем едва чувствовался холод. Батюшка прикинул,