Олимпионик из Ольвии. «Привидения» острова Кермек (сборник). Иван Головня

свой рассказ занимательными подробностями.

      Вспомнив о разговоре с Софоном, в котором упоминался его брат Горгий, Фокрит спросил:

      – Не мог бы ты, дружище Лемох, толком нам рассказать, что это за штука такая – Олимпийские игры? Может, ты слыхал что-нибудь о них?

      – Почему «слыхал»? – удивился Лемох. – Я видел эти Игры. Клянусь Зевсом! Вот этими глазами! В позапрошлом году, на восемьдесят пятой Олимпиаде.

      – Серьёзно? – не сразу поверил Фокрит.

      – Неужели я похож на пустозвона?

      – Тогда рассказывай! Мы от тебя не отстанем, пока не расскажешь обо всём, что ты там видел. Во-первых, как ты туда попал? При твоей-то занятости?

      – А вот так и попал! – сверкнул задорной усмешкой гость, сделавшей его лицо на какое-то мгновение молодым. – Бросил к лешему все дела и подался с товарищем в Олимпию. Могу я, подумал, хоть на несколько дней забыть о выгоде, прибыли, деньгах и прожить эти дни в своё удовольствие? Могу! И пожил! И нисколько об этом не жалею. Наоборот – остался рад несказанно. То, что я увидел там за пять дней, забыть невозможно.

      – Что же там было такого интересного? – полюбопытствовала Мелисса.

      – Что интересного? – переспросил Лемох. – А разве не интересно то, что в одном месте я увидел людей со всей Эллады и едва ли не со всех её колоний? Где бы я смог увидеть столько народа? Самое малое тысяч пятьдесят собралось. И представьте себе: большинство из них добирались до Олимпии пешком. Некоторые, конечно, ехали на повозках или верхом на мулах и лошадях. Были и такие, которых рабы несли в лектиках[93]. А как же! Мы вам не кто-нибудь! Мы – аристократы! – в голосе Лемоха слышалась едкая ирония. – Но я и мой товарищ, как настоящие мужчины, взяв с собой палатку и по одеялу, отправились в Олимпию своим ходом. То есть на своих двоих. Шли пять дней. Чтобы попасть в Олимпию, пришлось пересечь Беотию и Аркадию[94]. Шли полями, часто лесами. И представьте себе, нас нигде никто даже пальцем не тронул. И не только нас – никого! А почему? Потому, что на время проведения Олимпиад по всей Элладе объявляется экехейрия – священное перемирие. И горе тому, кто посмеет его нарушить! Ведь все идущие или едущие на Игры в Олимпию считаются гостями Зевса. А уж что мы в Олимпии видели! – рассказывать придётся до полуночи…

      Рассказывал Лемох увлекательно, можно сказать, вдохновенно. Слушать его было одно удовольствие. И его с удовольствием слушал Фокрит, и даже Мелисса. А Тимон, так тот настолько был увлечён рассказом заморского гостя, что слушал его с раскрытым ртом, боясь пропустить хоть одно слово…

* * *

      Отметка финиша, до которой, словно на крыльях, летит Тимон, стремительно приближается. Последнее усилие, и под взрыв возбуждённых выкриков многих тысяч зрителей, которыми усеяны склоны олимпийского стадиума, он касается рукой стоящего в конце беговой дорожки столба. Сделав по инерции еще несколько шагов, переводит дыхание и озирается назад. Его соперники далеко позади. А это значит, что он победил и стал олимпиоником! От напряжения,

93

Лектика – носилки, на которых носили людей.

94

Древнегреческие государства-полисы.