Точка бифуркации. Андрей Величко

или не любит, это его личное дело. Но проверить, сильно ли ему помешают заметно более стесненные условия, чем те, к которым он привык, явно будет не лишним. Хотя, конечно, здесь далеко не общий вагон, а по советским меркам, насколько я себя помнил, поездка в двухместном купе спального вагона воспринималась как роскошь чуть ли не на грани разврата.

      Глава 7

      Такое впечатление, что во Владивостоке сбежалось посмотреть на императора не менее чем полгорода. Серж привычно держал себя очень внушительно, но со встречающими общался без малейших признаков высокомерия и вообще весьма доброжелательно. Ну а старший механик Шумахер скромно сидел на водительском месте императорского лимузина, ожидая, пока подданные выразят свой восторг от лицезрения царственной особы. Ну и удовлетворят любопытство – ведь это не Гатчина, тут просто так царя не встретишь.

      Кроме местных, среди встречающих были и иностранцы – например, Чарльз Крамп и Хиробуми Ито, недавно переставший быть премьером, но сохранивший место в императорском Тайном совете.

      С Крампом мы до сих пор не встречались, поэтому у него не вызвали ни малейшего подозрения как вид того, кого все приветствовали как императора, так и его манера поведения. А вот Ито наверняка заметил подмену, но, естественно, внешне этого никак не выразил.

      Крамп прибыл во Владивосток по моему приглашению. Я решил, что надо все-таки сделать исключение из правила, согласно которому корабли для военно-морского флота строились исключительно на российских верфях, в силу чего Крампу был предложен заказ на два броненосных крейсера по типу неплохо себя зарекомендовавшего «Петра Титова», но в улучшенном варианте. Вот, значит, для личного обсуждения заказа он сюда и явился.

      Зато Ито никто не приглашал, он приплыл как частное лицо, влекомое желанием повидаться с моим величеством, раз уж я подобрался так близко к Японии. Во всяком случае, так он объяснил свое прибытие во Владивосток.

      На следующее после моего прибытия в конечный пункт Транссиба утро из Питера пришла пространная радиограмма. Мы договорились, что важные и секретные сведения по проводам будем передавать только в крайнем случае, больно уж велика возможность их перехвата. А на коротких волнах в настоящее время могут работать только мои радиостанции, остальные пока обходятся длинными и средними. Правда, не стоит исключать, что адресованное мне послание может услышать и кто-то посторонний, ибо приемники Маркони и Телефункена обладали чудовищно низкой избирательностью, в силу чего при благоприятных условиях могли как-то принять и передаваемое на коротких волнах. Но поди по с трудом принятому обрывку разберись, кому он передается! Однако на всякий случай адресованные мне важные радиограммы шифровались.

      Как раз сейчас условия приема были не очень, так что послание передавалось и принималось полдня, с повторами, а потом еще столько же расшифровывалось, но я не волновался. Радиограмма предварялась кодом «ЗБС», а это означало, что в столице все идет хорошо. И пока