Пиковая дама и благородный король. Лариса Соболева

она ушла, не захлопнув двери, вскоре вернулась с чашкой, протянула в широкую щель.

      – Кипяченая? – осведомился Денис, беря чашку.

      – Фильтрованная. – Лайма оперлась спиной о стену, скрестив руки на груди, он выпил, вернул посуду. – Все?

      – А поговорить?

      – Говори, – пожав плечами, тем самым выразив незаинтересованность, что на самом деле было не так, сказала Лайма.

      – Прямо здесь? – сделал наивно-удивленные глаза Денис, воспользовавшись ее приемом, ведь умный учится до старости, а он считал себя умным. – Может, пригласишь? Чайком побалуемся, э… если угостишь, конечно.

      Лайма смерила его насмешливым взглядом, птица-то навскидку попалась некрупная, отсюда и отношение к ней пренебрежительное, что просек Денис. Вероятно, она не знает, кто на самом деле варится в следственном котле, – в задачу оперативника входит не только собрать сведения, допросив фигурантов, но и сделать выводы, вычислить преступника, а то и задержать его.

      Естественно, ее снедало любопытство, с чем он пожаловал, поэтому она пустила Дениса в квартиру, указав повелительным жестом, куда идти – на кухню.

      – Чего не открывала? – работая под простачка, чему способствовала внешность, спросил он. – Боишься, что и тебя, как подруг?

      В сердцах Лайма грохнула чайником о плиту, резко повернулась к нему и прорычала, словно злобная фурия:

      – Сколько раз повторять – мы не были подругами!

      – Спокойно, спокойно… – Дополнительно Денис и жестом ее утихомиривал. – Не были так не были. Ставь чайник. Но вы же встречались?

      – Ну и что? – сказала Лайма.

      – И в некоторых известных заведениях вас видели вместе. В кафе, например, в ресторанах, клубах…

      – Если я иногда ходила в кабак с девчонками выпить рюмочку ликера, это еще не значит, что мы дружили.

      – Ты и убийцу будешь убеждать так же, как меня? А он поверит?

      Лайма вытаращила глаза, хотя они у нее и так на пол-лица, причем лазурного колера, аж дух захватывало. Когда она приспускала ресницы, лазурь соединялась со зрачками, и оттуда лилась притягательно-порочная энергия. Пока он разбирался с ассоциациями, Лайма и плечики подняла, хохотнула, мол, я вся в изумлении, а ты, оперок, белены объелся или обкурился анаши. Артистка. Но и он артист еще тот – хоть в кино, хоть на подмостки его засунь. Соорудив на физиономии огорчение, Денис разочарованно вздохнул:

      – Значит, ты не знаешь, за что Зинку Долгих… – Тотчас Лайма ладонь приложила к груди, набрала в грудь воздуха и собралась дать наистрашнейшую клятву, что ничего ей не известно. Денис поднял руку, останавливая ее: – Ладно, ладно. Верю. Ну, давай чай, что ли.

      Девушка… Собственно, какая она девушка? Ей за тридцатник, а сколько точно, не определит ни один эксперт. Но когда Лайма засуетилась, вдруг преобразившись в юное создание, Денис подметил, что при этом возраст у нее стерся до нереально нижних границ. Но этого мало. Она внезапно и по необъяснимым причинам стала такой, какой он хотел бы ее видеть, вернее, какие ему нравятся. Наваждение это или колдовство? Денис даже струхнул