Мечтатель Стрэндж. Лэйни Тейлор

палец, чтобы их ужалили, и под действием яда становились непобедимыми.

      – Думаете, что сможете одолеть меня? – бросил вызов своим садовым противникам Лазло.

      – Нас сотня, – ответили они, – а ты всего один. Сам-то как думаешь?

      – Думаю, что вам стоит прислушаться ко всем историям, которые вы слышали о тизерканцах, и вернуться домой!

      Их смех напоминал скрип ветвей, и у Лазло не осталось иного выхода, кроме как сражаться. Он сунул палец в маленькую однобокую клетку из веток и бечевки, висящую на его веревочном поясе. Внутри был не скорпион, а всего лишь жук, окоченевший от мороза, но мальчик сцепил зубы от воображаемого укуса и ощутил, как могущество яда расцветает в его крови. А затем поднял мечи, развел руки буквой «V» и взревел.

      Он прорычал имя города. Как гром, как лавина, подобно боевому кличу серафимов, которые прилетели на огненных крыльях и очистили мир от демонов. Враги запнулись. Уставились на него. Яд запел в его теле, и Лазло стал кем-то бóльшим, чем просто человек. Вихрем. Богом. Они пытались сопротивляться, но им не сравниться с его мощью. Клинки сверкнули молнией, и, одного за другим, он обезоружил всех врагов.

      В разгаре игры его мечтания становились такими яркими, что проблески реальности могли сбить с толку. Если бы он посмотрел со стороны и увидел мальчика, рьяно накинувшегося на подмерзший папоротник, размахивая ветками, то с трудом бы признал в нем себя – столь глубоко он вжился в роль воина, который только что поразил сотню врагов и отправил их, едва плетущихся, домой. Наслаждаясь триумфом, Лазло откинул назад голову и испустил звук, похожий на…

      …похожий на…

      – Плач!

      Мальчик замер в недоумении. Слово сорвалось с его уст словно проклятие, оставив послевкусие слез. Он вновь потянулся за названием города, как секунду назад, но… оно пропало. Лазло попытался еще раз – и опять обнаружил вместо него «Плач». То же чувство испытывают, когда протягивают руку за цветком, а в ней оказывается слизняк или мокрый носовой платок. Его разум взбунтовался. Но мальчик все равно не отчаивался, и каждый раз заканчивался хуже, чем предыдущий. Он хватался за то, что некогда было в его памяти, но постоянно натыкался на это ужасное слово «Плач» – скользкое от своей неправильности, влажное, как ночные кошмары, и присыпанное толикой соли. Рот мальчишки скривился от горечи. Голова закружилась, и его охватила твердая уверенность, что слово забрали.

      Изъяли из его разума.

      Лазло почувствовал себя больным, опустошенным. Униженным. Он помчался по склону, перелез через низкую каменную стену и кинулся через овчарню, мимо сада в монастырь, все так же сжимая в руках мечи из яблоневых веток. Мальчик никого не замечал, но его видели все. В монастыре запрещалось бегать, да и в любом случае он должен был находиться на вечерне. Лазло прибежал прямиком к брату Сайрусу и потряс его за плечи, чтобы разбудить.

      – Имя, – пропыхтел он, пытаясь отдышаться. – Имя пропало! Город из ваших историй, назовите мне имя!

      В