Волонтеры Челкеля. Андрей Валентинов

Если Ирмана не будет в живых – слышите, только в этом случае! – найдите полковника Лебедева. Он служит в том же управлении министерства. Больше о приказе никто не должен знать. Еще вопросы?

      – В послании сказано «в случае неудачи». Как это понимать?

      – А вам и незачем это понимать, – лицо адмирала вновь застыло, маленькие серые глаза впились в Ростислава. – Ваше дело, капитан, точно передать все Ирману. Впрочем, если он будет столь же непонятлив… Под неудачей я имею в виду прежде всего неудачу самого проекта, а также если его руководитель не прибудет к двадцатому января и возникнет опасность захвата объекта. До двадцатого января уничтожать проект запрещаю! Запомнили?

      – Так точно, – в третий раз отчеканил Арцеулов.

      – Хорошо, – сухо произнес адмирал, отворачиваясь и глядя куда-то в сторону. – Имейте в виду, я уже посылал полковника Белоногова. Похоже, красные что-то знают об этой операции. Желаю вам быть более осторожным… Возьмите письмо.

      Послание оказалось небольшим, в половину обычного, без конверта, без какой-либо надписи на обратной стороне. Арцеулов успел заметить, что в самом письме никак не больше трех строчек.

      – Я не запечатал его, – продолжил Верховный. – Прочитаете и выучите наизусть. Но уничтожать только в самом крайнем случае. Без письма Ирман вам может не поверить.

      Арцеулов кивнул и спрятал листок в нагрудный карман своего английского френча.

      – Мы, наверно, больше не увидимся, – тихо проговорил адмирал. – Но, в любом случае, я рад, что эти месяцы рядом со мной был такой отважный и преданный офицер, как вы… Прощайте, господин капитан!

      Арцеулов козырнул и, щелкнув каблуками, вышел из кабинета. Он понял, что Верховный уже не верит в продолжение борьбы. Значит, никакой Монголии не будет. Что ж в этом случае приказ адмирала оставлял ему хоть какой-то смысл дальнейшего существования. По крайней мере до двадцатого января, когда должен быть завершен совершенно неведомый ему проект «Владимир Мономах».

      Он шел по коридору, не обращая внимания на царящую вокруг суматоху и даже не откликаясь на вопросы – кое-кто из знакомых офицеров уже успел узнать об аудиенции и спешил поинтересоваться случившимся. Арцеулов качал головой – теперь, когда был дорог каждый час, он должен покинуть поезд немедленно. Не удержавшись, капитан выглянул в окно и вздрогнул – прямо у эшелона, всего в нескольких шагах, стояла ровная, плотная цепь легионеров. Веселые парни в теплых полушубках довольно скалились, поглядывая на поезд Верховного. Стало ясно – они в западне.

      Зайдя в купе, Арцеулов первым делом запер дверь и вытащил из нагрудного кармана письмо. Он не ошибся – в нем было всего три строки. Наверху стояло: «Генералу Ирману. Лично», внизу была хорошо известная ему подпись Верховного, а посреди…

      Вначале Ростислав ничего не понял, затем вчитался, и, наконец, до него дошло. Единственная строка странного письма гласила: «Рцы мыслете покой». Для пароля адмирал отчего-то воспользовался названиями трех букв церковно-славянского алфавита. Оставалось