Плацебо. Ирина Фингерова

руками плечи, и смотрит, как тают старательно заработанные сегодня очки. Карл садится напротив и снимает шляпу.

      Из горла девушки вырывается сдавленный вопрос:

      – Рик? Нет… Не понимаю.

      Парень смеется.

      – Я и Рик, и не Рик. Одновременно…

      – Так похож… – растерянно шепчет Луна. – Даже глаза того же удивительного цвета, мутно-зеленого. Но не Рик… Не понимаю.

      – Я так и знал, что ты – она, – начинает собеседник, – уж очень похожа на ту картину, но я не понимаю, чем ты могла его зацепить. Ты же тошнотворно обычная, даже эта Нана твоя хоть чем-то уникальна – она живая, а у тебя – как будто кол в заднице! Такое напряжение. Ты слишком стараешься, знаешь!.. Не понимаю. Я очень разочарован. Я страшно разочарован, – бормочет «не Рик» себе под нос.

      – Я не понимаю…

      – Рик открыл это место, Рик придумал его, это же очевидно! А я – его главный фанат. Я получил это звание месяц назад и до сих пор держусь, я сделал 15 пластических операций, осталось только над голосом поработать. Я знаю о нем все. Я столько раз видел твое лицо, я думал, в тебе есть «что-то». Что-то! То самое неизвестное, делающее людей особенными.

      – И… Рик, – опешила Луна, – позволил это?

      – В смысле?

      – Позволил такой культ себя?

      – Ему плевать. Он не общается с фанатами. Он вообще ни с кем не общается. Понимаешь, абсолютная самодостаточность! Это круто, это так круто, понимаешь?

      Слишком много информации. Луна не знала, куда деться от всех этих новостей. Он все еще рисует? В самом деле? Просто рисует, не работает в Офисе, как она… Луна взглянула на радомер: 0 очков.

      – Ясно, – сказала девушка, встала, задвинула тяжелый стул и ушла.

      Заняла очередь к Хирургу.

      К горлу подступал комок, музыка раздражала, разболелась голова, а перед ней стояло не меньше десяти человек.

      Поколебавшись несколько минут, Луна все-таки направилась к выходу. Сил искать подругу не было, ей срочно нужен был свежий воздух.

      Глава 8

      Выставка картин

      Ужасно было то, как она себя вела в старшей школе. Луна очень хотела подружиться с группой Альфа, куда входили красивые и умные девочки, которые еще в школьные времена проявляли потенциал и занимали призовые места на фестивалях радости. Но Альфа-девчонки не хотели с ней дружить, они говорили, что своим унылым видом она портит им настроение, а ее странноватый друг – уж тем более. Рик любил большие очки, мнил себя художником, и его черные жесткие волосы часто были немыты. Не то чтоб они были грязные, но все знали, что Рик брезгует унистилем («Бальзам плюс шампунь по суперцене, с нами будешь на коне!») и моет голову дегтярным мылом! Кое-кто говорил, что это даже оригинально. Но только не А-девчонки. Они любили, чтоб все было красивенько, а если уж художник – то пускай рисует в кожаном скетчбуке и носит узкие желтые штанишки.

      Луна помнила ту весну, терпкую, новорожденную… Они с Риком валяются на траве, трава щекочет ноздри, ладони, пятки. Солнце палит в спины.