Люди-торпеды. Максим Шахов

о чем я говорю?

      – Стараюсь, но у меня не слишком-то получается.

      – Прошу извинить мою многоречивость. Заразился этим уже здесь. Наверно, неизлечимо. Итак, во всем мире спецслужбы – одно из самых закрытых образований, согласны? Для Ирана это характерно в десятикратном размере. Кроме того, каждый отдел этого уважаемого ведомства категорически не приемлет вмешательства и даже сотрудничества от своих же коллег другой, так сказать, направленности. Это создает массу дополнительных трудностей для нас по сбору информации, по внедрению наших людей. Но, с другой стороны, наши агенты чувствуют себя внутри более защищенными… – Заметив, что Талеев хочет перебить его, Юра добавил: – Сейчас вы поймете, к чему этот маленький исторический экскурс.

      Так было до недавнего времени. Сейчас обстановка в стране резко меняется, что, конечно, отражается и на ее спецслужбах. В руководство приходят новые люди, часто обученные и даже воспитанные в Европе и Америке. Совершенствуется стратегия, тактика, техническая оснащенность. Вот, в общем-то, ответ на один из ваших главных вопросов. Похищенный человек, тем более российский военный, обладающий какой-либо информацией и занимающий известный пост, не минует «Высокого орлиного неба».

      – Чего-чего?

      – Так приблизительно переводится на русский название нового современного Центра сбора и обработки информации. В просторечьи, между собой, просто «Небо».

      – Где это?

      – Всего в 150 километрах отсюда и пару километров вертикально вверх.

      «Ай да молодец, Гера! Интуиция тебя не подвела».

      – Но мне трудно чем-то обрадовать вас. Центр новый, своего человека удалось внедрить пока только в его охрану. Но и от него пока не поступало действительно ценной информации. Попробуем ускорить, так сказать, процесс.

      – Ничего, на месте разберемся.

      – Простите, Гера, вы упомянули, что этот русский офицер как-то связан с ядерной энергетикой?

      – В общем-то, да.

      – В эту сферу Иран последнее время вкладывает колоссальные деньги. Целые институты, лаборатории, новые проекты...

      – У нашего офицера узкая специализация – ядерные отходы. Он не ученый или разработчик. Бывший подводник-атомщик.

      – Вот как?! Вы раньше не говорили об этом.

      – Почему это вас так заинтересовало?

      – Видите ли, совсем недавно – так что эти сведения еще мною не перепроверены, не обработаны и не переданы в Москву – создано новое сверхсекретное подразделение, а может, отдел или комитет. У него нет пока официального статуса. Нам не известны ни круг его задач, ни штатная численность, ни дислокация. Только кодовое наименование и то, что во главе стоит иранский подданный, родившийся в Европе, обучавшийся в США и Японии, проживший вне страны большую часть жизни и, возможно, связанный с британской разведкой.

      – А какое это может иметь отношение к моему делу?

      – Возможно, никакого. Вот только... – и тут Гера услышал поразительные слова, так часто повторяемые его другом Рединым и уже ставшие для