Берсеркер. Фред Томас Саберхаген

незнакомцу, облаченному в старинный скафандр, но без шлема:

      – Только пикни, и я тебя убью. Где остальные?

      Парень уставился на него ошеломленным взглядом. Да нет, даже хуже, чем ошеломленным. Лицо его казалось совершенно неживым, хотя он переводил настороженные глаза с Хемфилла на Марию и обратно, игнорируя пистолет.

      – Это все тот же, – шепнула Мария.

      – Где твои друзья? – настойчиво спросил Хемфилл.

      Пощупав затылок, куда пришелся удар, незнакомец пробормотал совершенно бесстрастно, будто ни к кому не обращаясь:

      – Повреждение.

      Затем протянул руку к пистолету столь безмятежно и плавно, что едва не взялся за него.

      Хемфилл отскочил на шаг, едва удержавшись от выстрела.

      – Сядь, или я тебя убью! А теперь говори, кто ты такой и сколько здесь остальных.

      Чужак спокойно сел. Его одутловатое лицо по-прежнему оставалось совершенно бесстрастным.

      – Твоя речь не меняется по высоте от слова к слову, не так, как речь машины. Ты держишь смертоносный инструмент. Дай мне его, и я уничтожу тебя и… вот эту.

      Похоже, этот человек – полоумный инвалид с промытыми мозгами, а не предатель всего рода человеческого. Как же им воспользоваться? Хемфилл попятился еще на шаг, опустив пистолет.

      – Откуда ты? – обратилась к пленнику Мария. – С какой планеты?

      Пустой взор в ответ.

      – Ну, где твой дом? – не унималась она. – Где ты родился?

      – Из родильной камеры. – Порой голос юноши срывался, как голос берсеркера, будто напуганный комик передразнивает машину.

      – Конечно, из родильной камеры. – Хемфилл издал нервный смешок. – Откуда ж еще? А теперь спрашиваю в последний раз: где остальные?

      – Не понимаю.

      – Ладно уж, – вздохнул Хемфилл. – Где эта родильная камера?

      Надо же начать хоть с чего-то.

      Помещение смахивало на склад биологической лаборатории – скверно освещенный, заваленный оборудованием, опутанный трубами и кабелями. Вероятно, здесь ни разу не работал живой техник.

      – Ты был рожден здесь? – осведомился Хемфилл.

      – Да.

      – Он чокнутый.

      – Нет. Погодите. – Мария понизила голос до едва слышного шепота, будто вновь чего-то испугалась. Потом взяла юношу с недвижным лицом за руку. Он наклонил голову, чтобы поглядеть на соприкасающиеся ладони. – У тебя есть имя? – терпеливо, будто у заблудившегося ребенка, спросила Мария.

      – Я Доброжил.

      – По-моему, это безнадега, – встрял Хемфилл.

      Девушка не обратила на него ни малейшего внимания.

      – Доброжил? Меня зовут Мария. А это Хемфилл.

      Никакой реакции.

      – Где твои родители? Отец? Мать?

      – Они тоже были доброжилы. Они помогали кораблю. Был бой, и зложити убили их. Но они отдали клетки своих тел кораблю, и он сделал из этих клеток меня. Теперь я единственный доброжил.

      – Боже милостивый! – выдохнул Хемфилл.

      Молчаливое, благоговейное