В игре. Партизан. Виктор Мишин

перезарядил, но вот с минометчиками тягаться не смогу, они где-то укрыты, суки, но вот козла с биноклем и поднятой рукой вижу, вон он, метров сто до него всего, но я, блин, теперь без «укрытия», но стрелять все же нужно.

      – Мужики! Нельзя назад, всех передавят, пока ползем, паршивых сотня метров осталась, впере-ед! – Кто так крикнул, я не знаю, не видно, да и непонятно ни хрена, но оглянувшись, отметил, что бойцы остановили бегство. Вперед пока не лезут, просто остановились в нерешительности, но хоть пятиться перестали.

      – Эй, кто из командиров есть? – это уже я.

      – Сержант Черный, ты кто? – донеслось в ответ.

      – Зверев я. Слышь, сержант, я корректировщика сейчас сниму, но надо вперед идти, осталось-то!

      – Давай, – ответил сержант и тут же крикнул громче: – Мужики, давай вперед. За Родину, мать вашу! – Призыв подействовал.

      Сняв наблюдателя, я заставил минометы заткнуться. Сам, не вставая, пополз вперед. Остальные бойцы уже поравнялись со мной. Теперь я смог разглядеть сержанта. Мужик оказался рядом, всего в пяти метрах. Крепкий, видно, что немолод уже, но за счет сложения выглядел внушительно. Немцы неожиданно сбавили темп стрельбы, нервничают. Минометы ухнули было по прежним координатам, но мы-то уже ближе к их позициям, поэтому продолжать не стали. Вновь появившегося пулеметчика метким выстрелом снял кто-то из бойцов, и фрицы побежали. Отчетливо видно, как они направились в тыл. Длинных ходов сообщения, видимо, у них нет, поэтому многие вылезали из окопов и бежали, пригибаясь, становясь при этом хорошими мишенями.

      – Вперед, догнать надо! – крикнул сержант. Блин, теперь этот тупит.

      – Сержант, сдурел, что ли? Кого догнать? Думаешь, их там два-три человека? Вот же они, стреляй – не хочу! – крикнул я и несколькими выстрелами положил двоих. Надо отметить, что возмущаться сержант не стал, тоже открыл огонь в спины противника. Никаких угрызений совести у меня не было, и я стрелял даже с удовольствием.

      Вообще, мне приходилось видеть войну, хоть и не в таких масштабах, но тут и мне как-то поплохело. Мы все-таки заняли траншеи противника. Так как был уже вечер, часов восемь вроде, фашисты не стали отбивать назад свои позиции, на утро, наверное, оставили. Это дало нам возможность перевести дух, прибарахлиться и даже перекусить.

      – Слушай, Зверев, ты ведь вроде хуже всех в роте стрелял, как же ты стольких немцев подстрелил? – Видимо, это «тело» не только трусом было, а еще и стрелком никудышным.

      – Жить захочешь, еще не такое научишься делать, – ответил я просто. – Сержант, все это хорошо, конечно, но утром немчура вернется, есть предложения?

      – Будем стоять, сколько сможем…

      – А приказ-то какой? – перебил я.

      – Стоять до последнего, сдерживать врага, насколько я слышал. Надо дать возможность нашим прислать подкрепление.

      – Я, конечно, не командир, да только думаю, что никто к нам уже не придет. Сколько нас тут было?

      – Рота, соседи рядом должны быть.

      – Надо