Тайна воскресная. Преподобный Серафим и Дивеево. Леонид Бежин

был в работе, как его помню, все спешил куда-то, не присядет, не отдохнет – вот и надорвался. А ты на него похож, похож… – Игумен задержал на нем взгляд быстрых, но внимательных, цепких, все оценивающих глаз. – Ну, а что храм Сергиево-Казанский?

      – Достроили. – Прохор ответил не без гордости – так, как упоминают о законченном деле, к которому были причастны.

      Отец Пахомий сразу это уловил, про себя отметил.

      – Помогал, небось? Тоже строитель? – Отец Пахомий шутливо намекал, что Прохор в чем-то сродни ему, игумену (а игумен, иными словами, строитель) Саровской пустыни.

      – Старался, как мог.

      – Ну, и какой? Красивый вышел? Расскажи-ка. Порадуй.

      – Краше не бывает, – произнес Прохор особенно тихо, как будто, будучи произнесенными громче, эти слова теряли часть своего значения и не передавали чего-то затаенного в душе.

      Игумен почувствовал это и тоже понизил голос:

      – Эх, взглянуть бы одним глазком, да не судьба. Ну, а ты, значит, к нам в монахи? Матушка тебя благословила?

      – Вот этим крестом. – Прохор подержал в ладонях и поцеловал висевший на груди медный крест.

      – А еще у кого благословился? Из духовных?

      – У отца Досифея из Китаевской пустыни.

      – Что ж, муж достойный, испытанный. Берем тебя послушником. Обитель наша славная. Многие прозорливцы здесь воссияли, да и сейчас старцы праведные есть. Отец Исаия, отец Назарий… Да ты слыхал, небось? Не зря же к нам-то…

      – Слыхал от людей. – Прохор почувствовал, что ему неловко смотреть игумену в глаза, словно что-то мешает, но не отвернулся.

      – И что люди-то говорят? – Игумен, напротив, смотрел на него излишне пытливо, будто старался до чего-то дознаться.

      – Разное…

      – Разное, – значит, не только хорошее. А ты худому-то не верь. Худому верить – Бога гневить и себя обкрадывать.

      – А я и не верю.

      – А что глаза отводишь? – Прохор глаз не отвел, в последний момент удержался, но игумен Пахомий заметил даже то, что он едва не поддался невольной слабости. – Может, спросить о чем-то хочешь? Сомнения какие? Выкладывай.

      Прохор задумался, но ненадолго, твердо произнес:

      – Нет, отче, не хочу. И сомнений никаких у меня нет.

      – Вот и правильно. Любопытствовать не наше монашеское дело. Что нужно, Господь сам откроет, а что ненужно, того и знать ни к чему. Так?

      – Истинно так, отче.

      – А если все же захочешь спросить, – получив от Прохора нужные заверения, игумен все-таки сделал ему уступку, – обратись к отцу Иосифу. Будешь у него поначалу келейником. Считай, это первое твое послушание. Дерзай, Прохор. Даст Бог, и ты умножишь славу обители. Мы же с тобой куряне. Только уныние от себя гони и ум держи собранный. И Господь поможет, не оставит.

      – Постараюсь, отче, не подведу.

      Прохор поклонился игумену до земли, выпрямился и, пригнувшись под притолокой, вышел за дверь его маленькой кельи.

      Глава пятнадцатая

      Первые послушания

      Старец