Сколько живут донжуаны. Анна Данилова

Я же, в свою очередь, задавая ему наводящие вопросы, мог бы уже довольно скоро определиться с датой визита – мне просто нужно было время.

      – Так, значит, его отравили….

      – Да, пока что неизвестно, каким именно веществом, но мы узнаем это, когда исследуем оставшееся в бокалах вино. Кстати говоря, бокалов с вином было два, да и вообще стол был накрыт на двоих, и судя по коробке конфет, можно предположить, что вторым человеком была женщина. Однако этот накрытый стол может быть чистой бутафорией, чтобы мы именно так и подумали, что это была женщина.

      Чтобы закрепить наши дружеские отношения, я пригласил Валентина в кафе и угостил обедом, после чего отправился опрашивать соседей Соболева.

      Спустя часа два я уже имел более-менее полное представление о жильце квартиры номер девять.

      Свободный от брака мужчина, к которому время от времени приходили женщины, причем разные. Молодой, с интересной внешностью, вежливый и воспитанный, очень приятный в общении. Что еще могли рассказать о нем соседи? Ничего. Ни с кем из них он не поддерживал дружеские отношения, не разговаривал, жил своей жизнью. В приоткрытую дверь, как поведала мне одна из соседок, она видела, что квартира не отремонтирована, да и запах оттуда шел табачный, какой бывает в жилище заядлого курильщика («Не то что у прежних хозяев, вот аккуратные были люди!»). Словом, чувствовалось, что мужчина живет один, что никто у него не прибирается, не проветривает комнаты, не ухаживает за ним. Все соседи были едины в своем мнении, что Вадиму пора было бы уже жениться, «все-таки не мальчик».

      Вадим Соболев работал механиком на станции техобслуживания, прилично зарабатывал. Это все, что мне удалось о нем узнать.

      Быть может, другой, менее щепетильный человек, оказавшийся на моем месте, попав под обаяние Клары, и дальше принялся бы расследовать чисто убийство Соболева, отстранившись на время от самого заказчика – Игоря Светлова. Но я привык не доверять абсолютно никому, а потому вот уже сутки пытался связать эти две личности – Светлова и Соболева, найти между ними что-то общее. Я, безусловно, верил Кларе, но откуда мне знать, искренен ли с ней ее брат?

      К тому же уж слишком напуган был наш пианист, надо было видеть его бледное лицо и взгляд, который вполне мог принадлежать человеку, который не только виновен, но еще и лжет. Я чувствую это. Можно сказать, кожей. Он явно что-то недоговаривает, скрывает. К тому же он мог и сестре своей всего не рассказать, а только часть. Откуда мне знать, какие у них отношения. То, что Клара трясется над ним, любит его больше жизни, это понятно. Но она может не знать о нем всего. Значит, я должен поговорить с ним без нее.

      Побеседовав с соседями Соболева, я отправился к себе на дачу, к добровольно («по-домашнему») арестованному пианисту.

      Фортепианную игру я услышал, едва вышел из автомобиля. В ворота въезжать я не стал, решил, что разговор будет недолгим и я вернусь еще засветло домой.

      У нас с Игорем был уговор – я должен был непременно предупреждать его о своем приезде. Что я и сделал.

      Мой