Десант князя Рюрика. Илья Куликов

отцовское копьё, идущим принять свою смерть, и решил, что он должен выжить, чтобы больше никогда не случилось такого несчастья. Если бы мы ударили все дружно или если бы дружно стояли, не пуская врагов в наш город, то сегодня мы бы пировали, деля добычу, но Перун покарал нас за то, что мы радовались гибели друг друга!

      – Прав ты, Властимир! Прав! – заревел Гостомысл. – Но как нам жить теперь без роду, без племени! Для чего жить нам!

      – Теперь все мы один род – старгородцев, и предок наш – отважный рыбак, князь и бой. Послушай, Гостомысл, в Старый Город придут другие люди, или, может, кто-то из наших родов всё-таки выжил и смог покинуть его. Ты старший в роду. Увидев, что ты ещё жив, мы вместе с Воиславкой изо всех сил тащили тебя сюда, чтобы спасти твою жизнь, так как моя жизнь уже закончилась. Варяги ушли сегодня и забрали наше жито, но они вернутся! Ты должен спасти выживших. Вы построите новые дома на месте сгоревших и вырастите новых детей взамен павших. Веди их!

      Гостомысл понял, как слаб Властимир, так как, говоря, он нередко переходил на шёпот. Но, даже умирая, старый родовой вождь, отважный бой, не сдался. Был момент, когда Гостомысл ненавидел Властимира, а теперь любил всей душой. Любил не за то, что тот его спас, а потому, что видел в нём родича. Только теперь он осознал, что все они в Старом Городе были родичами, давно смешав свою кровь, а те, кто пришел из холодного Варяжского моря, были истинными врагами.

      Гостомысл заревел, вспоминая, как он радовался, когда погибали Жирославичи. Позор!

      – Что, ревёшь, что чужой беде радовался? Я вот тоже обревелся, – сказал Властимир, – ты, когда меня хоронить будешь, костёр мне сделай не пышный, а скудный. Душа моя сгорела вместе со Старгородом. Вот там она и пылала, а теперь лишь тело осталось.

      – Моя душа, видно, сгорела тогда же, – тихо проговорил Гостомысл и вновь заревел, осознавая, что все родичи его погибли и теперь вот не ведает он, жив ли хоть кто-то ещё, кроме их троих.

      Глава 3

      На следующий день Властимир почил. Гостомысл с Воиславом собрали ему, как тот и просил, скромный погребальный костёр, положив туда оружие и то немногое имущество, что осталось у Властимира.

      Впрочем, несмотря на то что костёр должен был быть небольшим, поднялся сильный ветер, и пламя взвилось до небес.

      – Вот так уходит истинный бой! – проговорил Гостомысл. – Смотри, Воислав, и запоминай!

      После того как огонь принял тело Властимира, Гостомысл и отрок Воислав вышли из леса, где укрывались, и пришли на пепелища родного города. Всё, что было некогда ценно, сгорело. Уцелели немногие. Всего таких не то счастливцев, не то страдальцев было не более трёх десятков. Гостомысл посмотрел на свой новый род, который жался к нему, пусть и раненному, но могучему бою, и к мальчишке, который так и держал в руках отцовское копьё.

      – Старгородцы, – обратился к людям Гостомысл, – родичи! Великая скорбь и невзгода постигла нас, забрав у всех дома и дорогих людей, но пока мы живы – живы они, и смотрят они на нас из озёр и рек. Мы видим их в отражениях самих себя, а они видят нас